Аризонская западня
Шрифт:
Внезапно девушка разрыдалась.
Болан хрипло проговорил:
— Попробую оказать тебе маленькую услугу. Правда часто бывает весьма неприглядной, но нельзя строить жизнь на лжи и иллюзиях.
Он врубил бортовой компьютер, ввел соответствующую программу и развернул дисплей экраном к девице.
— Вот — жизнь Морриса Кауфмана. Представление начинается. Спонсор — Министерство юстиции Соединенных Штатов. Я проник в их компьютер и скопировал файл, посвященный твоему папочке.
Она сквозь слезы уставилась на маленький экран, где возникали фотографии ее отца: фас, профиль справа, профиль слева. Шарон перестала
— Меня тошнит, — пробормотала она, не просмотрев и половины.
Болан вырубил дисплей:
— Это только верхушка айсберга. Один господь Бог да еще Мо Кауфман знают, что скрыто под поверхностью.
Шарон зябко обхватила плечи руками и отвернулась к боковому окну.
— Извини, — произнес Болан. — Но ты должна была это узнать. Боюсь, очень скоро тебе придется столкнуться с куда более горькими фактами...
— Теперь я знаю, почему мама умерла, — прошептала она. — Кто бы мог жить с таким грузом в душе?
Болан промолчал.
Шарон прерывисто вздохнула и вдруг заявила с простодушным упрямством:
— Все равно он мой отец. Погляди на меня, черт возьми!
Болан послушно скосил на нее глаз.
Трясущимися пальцами она расстегивала блузку. Дело продвигалось с трудом, но обильные груди уже высвободились из-под покровов и горделиво колыхались.
— Кончай, Шарон, — проворчал Болан.
— Я, на твой взгляд, привлекательна?
— Чертовски. Но с временными показателями у тебя плоховато. Боюсь, в стриптизе из тебя профессионалки не выйдет.
— Предлагаю сделку.
Он бросил на нее недоверчивый взгляд, затем сбавил скорость и притормозил на обочине. Закрыл глаза, скрестил на груди руки и низко, будто прислушиваясь, склонил голову.
— Повтори-ка еще раз, — потребовал он.
— Я — девственница... Только скажи — и все это твое.
Не открывая глаз, он глухо пробурчал:
— Просто не верится. Что папочка, что дочка... Яблоко от яблони...
— Чем ты недоволен? Я ведь серьезно. Я готова на все, чтобы... чтобы остановить тебя.
Он вытащил из кармана никелированный пистолетик и бросил ей на колени.
— Что ж, если ты готова на все... — медленно начал он. — Тогда — валяй, останови меня.
Ее глаза растерянно забегали, она зажмурилась, и из-под ресниц вновь потекли слезы. К пистолету она даже не притронулась.
Уже более мягко Болан произнес:
— Относительно Морриса Кауфмана я умываю руки. Он сам творец своей судьбы. Боюсь, теперь уже любые мои попытки помочь ему обречены на неудачу. Преданность — великая вещь, Шарон, когда объект ее того заслуживает, когда он достоин. Но если преданность слепа и не понимает, что обращена на людоеда, для которого чуждо все доброе и благородное, тогда она наносит сокрушительный
Но Шарон к этому была явно не готова. Она наконец-то сорвала с себя блузку и теперь держала свои роскошные груди в ладонях, словно предлагая их Болану.
— Я пойду за тобой, куда прикажешь. Останусь с тобой, пока ты не прогонишь меня. Только спаси его. Пожалуйста. Спаси его ради меня.
— Прекрати! — заорал он. — Уясни же, наконец, чем я занимаюсь! Думаешь, я просто развлекаюсь и вытворяю все, что пожелает моя левая нога? Пораскинь мозгами, детка. И оденься, Бога ради. У меня нет иммунитета против спровоцированного изнасилования.
— Тело мое тебе не нужно, зато сердце мне ты разбиваешь, не задумываясь. Не волнуйся, я прекрасно знаю, чем ты занимаешься, Мак Болан. У тебя комплекс карающей десницы, вершителя судеб.
— Называй это как угодно, — сухо ответил он, заводя мотор. — И оденься. Я высажу тебя при первой возможности.
И все же его сердце кровью обливалось.
Как всегда — при виде невинных жертв закона джунглей...
Глава 17
Да, события в Аризоне начали раскручиваться просто с ошеломляющей скоростью. Разведывательный компьютер Болана едва успевал переваривать поток информации, поступавшей с различных мониторов, и следующие двадцать минут Мак по горло был занят тем, что сортировал данные и входил в курс последних событий.
Вайсс и Кауфман долго орали друг на друга по телефону, не выдав при этом ровным счетом ничего существенного, но договорившись в ближайшее же время встретиться у Вайсса и потолковать с глазу на глаз.
Пол Бонелли, этот наследный принц Аризоны, и сорок его головорезов из Тусона отступили к лагерю в пустыне, где была взлетно-посадочная полоса, и ожидали прихода ночи, чтобы вернуться и «очистить» город.
Хиншоу и компания оставались на территории своего базового лагеря. Получив подкрепление в виде тридцати бойцов «резервных сил», да еще при полном боевом снаряжении, они тоже дожидались ночи.
Старина Ник Бонелли грозно хлопал крыльями и грозился самолично прилететь в Финикс, чтобы взять управление всей операцией на себя.
Стало очевидно: к этому времени между Хиншоу и Бонелли-младшим наметился явный разлад. Все выглядело так, будто Бонелли-старший решил с помощью своего дитяти устроить демонстрацию силы и железной рукой навести новый порядок. При этом важно было то, что ни один из Бонелли понятия не имел о тайном резерве Хиншоу.
Болан обдумывал сей факт в течение нескольких минут, пытаясь проникнуть в замыслы Хиншоу и разработать быстрый, но эффектный ход, способный расширить возникшую в рядах противника трещину.
Под конец он решил прибегнуть к самому примитивному способу. Просмотрев свой личный телефонный файл, он отыскал номер телефона в лагере Пола и позвонил.
— Срочно. Дайте мистера Бонелли, — сказал он, когда на том конце подняли трубку. И в следующее мгновение уже говорил с наследным принцем Аризоны: — Меня зовут Ламбретта. Я связан с... востоком. Может, помните такого парня — Билли Джино?
— Ну, и?..
— Билли — мой кузен. Я несколько дней назад прибыл из Лас-Вегаса.
— Вот оно что...