Армагеддон был вчера
Шрифт:
И снова потянулся внизу унылый серо-чёрный пейзаж. Мрачные руины и болота с их смрадным туманом. Мерное гудение часто сменялось тяжёлым громыханием. Небо будто проседало и готовилось в конце концов обвалиться. В багровых отблесках я стал различать знакомые места. Даже Хаос слабо изменил их. Когда-то я также летел здесь к Нему, чтобы выполнить Его волю. Объяснить глупым и несчастным смертным, что и как нужно делать… А теперь безумный монах говорит, что они наши хозяева и что всё это из-за них. Не может быть, ерунда! Я приду к Нему, и Он всё объяснит.
В полумраке впереди стало угадываться необычное облако. Всё верно, тогда я тоже сперва принял его за облако, неземное и воздушное. Сейчас же оно казался чёрной тучей, начинавшейся у самой земли и утопающей в кровавой вышине. Да, это был он, Храм. Церковь монаха казалась по сравнению с ним жалким курятником. Чем ближе я подлетал, тем огромнее становился Храм.
Когда он заслонил собою полмира, стали видны детали. Шпили и купола, минареты и арки, колонны и карнизы, статуи и барельефы. Всё в удивительном хаосе и необычайном порядке, всё как будто безвкусно, и вместе с тем прекрасно, не окончено и в то же время совершенно. Единственно, что можно сказать о нём с уверенностью, – он огромен, подавляюще, непостижимо огромен. Настолько, что невозможно представить.
Но то, что случилось, не минуло и его. Многие шпили и купола обвалились, а окна и витражи зияли чернотой. Я влетел в ближайшее окно с надеждой увидеть тот же свет. Но внутри была тьма. Лишь постылые багряные отблески проглядывали из многочисленных окон. Незримая нить привела меня сюда, где раньше я почти физически ощущал Его присутствие. Но здесь лишь пустота и тьма. Как и у меня внутри.
И оборвалась нить.
И я в ужасе, тоске и страдании закричал:
– Господи, за что?! Почему мы вдруг стали тебе неугодны?
Слёзы хлынули горячим потоком, а я поднимался всё выше и выше. И вдруг
мириады голосов заговорили со мной. Мириады мыслей пронеслись в мозгу. Мириады чувств я ощутил разом. Я ослеп, оглох, а тело отказалось повиноваться и бессильно рухнуло вниз.
Но я не помню удара. Я лишь вдруг увидел свет. Свет первого дня творения. Из света вышел мой добрый учитель и друг, погибший ещё в Первой битве.
«Это Он», – мелькнула ужасающая мысль. Только я, в своём ничтожестве, могу воспринять лишь одну из его частичек. Ласковым, полным любви голосом учитель сказал:
– Смирись, сынок. Мы больше не нужны им. Они повзрослели и сами теперь могут продолжить свой путь. Им не нужен рай или ад. Они бессмертны. Они идут к Нему. А Он их ждет. Уже очень давно ждет…
Я очнулся и поднялся, не обращая внимания на вывихи и переломы. Спасибо.
Я понял, зачем. Теперь я знаю, что мне делать. И мой меч знает. Рукоять удобно легла в трещину, а острие нежно коснулось груди.
Я иду к тебе, Господи!
Вязкая молочно-белая пелена укутывала город. Я стоял на балконе и видел, как навстречу ползет неотвратимый, ощутимо тяжёлый, пугающий монолит.
Туман с неторопливостью опытного гурмана поглощал мир. Всё тонуло в нём: дома, деревья, люди, звуки. Даже мысли бесследно растворялись, как в серной
А если это и есть настоящий Апокалипсис? Не детские сказки с огнём, потопом, шествием мертвецов и низвержением в преисподнюю, а ужас спокойного, будничного прекращения существования. Конечного, тотального небытия. Ведь если вдуматься, даже Ад даёт какую-то надежду, по крайне мере, ты осознаешь там свою самость. Быть же вот так – разъеденным, расплавленным, уничтоженным навек… что может быть хуже? Потерять свою душу, сущность... навсегда.
Тем временем неумолимая холодная стена приближалась. Вот уже первые щупальца тумана подбираются ко мне. Они ласкают мою кожу, как кошка поглаживает мышь перед последним актом смертельной игры, пробираются глубже, поражая тело могильной стужей. Туман не торопится, нет. Зачем? Впереди у него вечность, пусть даже она укладывается в одно биение пока ещё живого сердца. Туман обволакивает, молит слиться с ним, стать частицей вечного покоя.
– Вот вам, смертные, нирвана: блаженство, избавление от терзающих вас мыслей и страстей. Растворитесь, влейте свою жизненную силу в меня.
Но нет, я лично так просто не сдамся! «Я – есмь!»
– А надолго ли? – шепчет вкрадчивый голосок. – Что ты такое, человечек? Песчинка, камушек, перекатываемый волнами Мироздания из одной жизни в другую. Сколько их ты прожил, а как был пылью, ничем, так и остался – ценность твоя ничтожна.
– Пусть так, но я мыслю, чувствую! Это уже повод, для того чтобы быть.
– Всё равно – час пробил. Мир ваш был задуман мной, как изысканное блюдо, одно из многих. Участь его предрешена. Ты лишь один из бесконечного сонма ингредиентов, придающих ему пикантность. Впрочем, ты забавен, возможно, я продлю твоё существование. На некоторое время.
– Нет... – прохрипел я, судорожно переваливаясь через скользкие перила. Вовремя. Меня уже начало растворять в чём-то огромном, где уже плавают обглоданные стенающие куски чьих-то душ.
Земля приближалась медленно, словно не желая принимать в свои объятия. Спасительная темнота захлестнула сознание...
Я почувствовал тепло. Странно, что вообще могу что-то ощущать. Отовсюду доносится сдержанный гул голосов. Я сосредоточился, вычленяя из потока звуков ближайший разговор, отсекая все остальные.
– А парень, молодец, не растерялся. Выбрал единственный верный путь бегства из распадающейся реальности.
– Да, спаслись не многие. Когда Хаос проглотил их мир, большинство даже не успело понять, что же произошло.
– Но как Ему удалось прорвать кордоны Упорядоченного?
– Да как? Как обычно – где-то мы недоглядели. А вообще, как всегда, виноваты сами местные жители. У большинства начала стираться грань между жизнью и грёзами: книги, виртуальные миры, психотропные вещества... Они практически перестали жить в своей реальности. Вот она и поддалась натиску.