Армагеддон. 1453
Шрифт:
Никто не шевельнулся, чтобы остановить мужчин, пока они шли через подвал. И только когда они достигли подножия лестницы, сзади послышался голос, более осмысленный, чем стоны.
– Задержите их! – крикнул Станко, поднимаясь с пола.
Вожак привык, что ему повинуются, и быстро. Пусть и ошеломленные, еще живые пираты вставали, чтобы выполнить приказ.
– Пошли! – крикнул Григорий.
Одной рукой он сильно толкнул мужчину, другой выхватил маленький кинжал. Когда шотландец наткнулся на лестницу, ближайший пират уже бросился на Григория. Тот уклонился, и быстро, но неглубоко ударил, целясь под подбородок. Пират с воплем рухнул в дверях. Рана была не смертельной, но Григорию уже приходилось терять клинки, когда лезвие входило слишком глубоко, а он подозревал, что нынешней ночью ему понадобится все оружие. Кроме того, пират, истекающий кровью в дверях, сможет хоть чуть-чуть замедлить остальных.
Григорий обернулся к лестнице. Шотландец распростерся на ней.
– Ношки мои работать не хтят, – хихикал он.
Грек, изогнувшись, обхватил мужчину поперек груди и поднял на ноги. В Гранте было много роста, но мало веса, однако тащить его вверх по лестнице было нелегко. Выбравшись наверх, Григорий заставил шотландца проковылять по короткому коридору. Прислонив мужчину к входной двери, он дотянулся до ручки, повернул ее и вытолкнул Гранта на улицу, где тот упал навзничь, свернулся клубком и вздохнул.
Григорий посмотрел по сторонам. Похоже, никто не отреагировал на взрыв – хотя снизу доносился рев Станко, крики раненого пирата и топот ног на лестнице. Он наклонился к лежащему мужчине и прошипел:
– Слушай, если эти люди нас поймают, они убьют нас обоих. Я не собираюсь умирать в этом грязном городишке. Либо ты сейчас встанешь и побежишь, либо я оставлю тебя здесь, и они вывалят твои кишки в сточную канаву.
Джон Грант перекатился на спину.
– Прекрасно выражено, друг мой. Разве не сказал великий Гомер… – Он экстравагантно рыгнул и принял позу для декламации.
– На хер Гомера, – крикнул Григорий. – Бежим!
Джон Грант побежал. Первые пару шагов в одну сторону, следующие – в другую. Но когда Григорий ухватил его за руку, оба начали двигаться по узкой, мокрой и круто забирающей вверх улице. Они отбежали шагов на двадцать, когда наружу вывалился первый пират и взревел:
– Вон там! Они…
Последнее слово оборвалось. Что-то ударило его в спину, толкнуло вперед. Двое мужчин продолжали бежать.
Лейла сама толком не знала, почему выстрелила. Порыв, предположила она. Женщина услышала слабый отзвук взрыва, потом на улицу выскочил Григорий вместе с другим мужчиной. Облегчение при виде его мешалось с недоумением – она видела, как он заходит внутрь, со своей позиции в заброшенном доме. Но кто это с ним? Потом оба побежали, появился преследователь, и Лейла выстрелила. Только когда пират упал, она вновь взглянула на убегающую пару – и мельком разглядела второго, под лампой над дверью какого-то преуспевающего горожанина. У него были рыжие волосы. Ярко-рыжие, таких она не видела даже у шлюх в Алеппо. Не тот оттенок, который часто встречается в Адриатике; характерный скорее для северных народов, чем более темных местных.
И тут Лейла сообразила, кто этот человек. Когда торопливо вышла из таверны, в которую минувшей ночью заглянул Григорий, она догадалась, что он здесь по той же причине. Сейчас они были связаны друг с другом – так какая разница, кто именно получит награду турка? Но спотыкающиеся, бегущие силуэты сказали ей иное – он пришел, чтобы спасти германца.
Она потратила болт. А ее цель уже завернула за угол. Лейла схватила сумку и арбалет, сбежала по лестнице и открыла дверь на уличку как раз в тот момент, когда из дома выскочили новые пираты. Один здоровяк, кричавший громче остальных, держал в руке длинный изогнутый меч, а другую руку прижимал к шее.
Лейла досчитала до трех и двинулась следом.
Нелегко управиться с пьяным на скользкой мостовой. Крики за спиной подгоняли Григория, и двое мужчин вскоре выбрались на главную площадь. Она лежала на вершине холма, город построили ниже и вокруг нее. Над площадью высились массивные очертания собора Святого Марка, и Григорий бросился в его тень, перевести дух и подумать.
Улицы бежали вниз, с холма, по обе стороны площади. За недолгое время, проведенное на острове, Григорий узнал, что прежние его хозяева, венецианцы, воспользовались расположением города и выстроили уникальную систему воздушных потоков. Ибо когда налетали суровые зимние бураны, они могли отморозить даже каменные яйца статуи, – и потому улицы с той стороны города, что встречала зимние буры, были изогнутыми, уменьшали охлаждающее влияние ветра. Но другая сторона острова встречала мистраль. И этот ветер нес прохладу во время удушающей летней жары. Поэтому улички, бегущие ему навстречу, были сделаны прямыми, чтобы проветривать город.
Если он побежит по одной улице, путь будет изгибаться. Намного труднее попасть из луков, которые были у многих пиратов. Если же они побегут по другой, то будут легкими мишенями до самой воды. Но голоса преследователей приближались, а Григорий, стоя в тени собора, никак не мог вспомнить, которые из улиц кривые – слева или справа. Близкие крики означали, что нужно выбирать. И решение может стоить ему жизни.
Он ткнул мужчину, стоящего рядом, и услышал в ответ храп. Тогда одной рукой Григорий зажал ему рот, а второй ударил посильнее.
– Слушай, англичанин, – прошептал он на этом языке, когда глаза Гранта открылись. – Мы сейчас должны бежать, и бежать быстро, – или умрем. Если ты желаешь умереть, можешь остаться здесь и подождать, пока они тебя не найдут. Но я иду.
– И я пойду с тобой.
Джон Грант спал не дольше минуты. Но проснулся он с жуткой болью в голове и с такой же ясной уверенностью: несмотря на боль, он хочет жить.
– К слову сказать, я не чертов англичанин, ясно?
Оба мужчины пригнулись. Вопящие пираты выбежали на площадь. Григорий схватил шотландца за руку и двинулся. Направо.
Ошибка. Он понял это, едва вышел на уличку. Григорий видел вдалеке огни – лампы судов, стоящих у пристани. Эта улица вела прямо к ним.
Сзади раздались крики.
– Вон они! – послышался вопль Станко. – По золотому иперпиру [5] за голову каждого!
– Бежим! – крикнул Григорий.
Оба бросились бежать. В следующую секунду что-то отскочило от стены слева и скользнуло вниз по улице.
– Стрелы. Петляй! – приказал Григорий и метнулся в сторону.
5
Иперпир – византийская золотая монета кон. XI – сер. XIV в.
– Что, еще сильнее? – пробормотал Джон Грант.
После излишка aqua vitae он всегда просыпался в язвительном настроении. Влажные камни мостовой, скользкие от переполненных канав, и гладкие подошвы кожаной обуви позаботились о его траектории. Высокий рост лишь ухудшал дело. Грант дергался из стороны в сторону, пытаясь сохранять вертикальное положение, и больше скользил, чем бежал, как мальчишка на коньках.
Он упал, и Григорий, схвативший его за руку, рухнул следом. Там, где они только что были, свистнули стрелы. Судя по воплям сзади, кто-то из стрелков тоже упал.