Армагеддон. Книга 1. Крушение Америки
Шрифт:
— В чем?
— В чем нужда будет, в том и поможет. Может, в спорте чемпионом стать, может, науку какую превзойти. Но только если ты его достоин будешь, понял? Плохим людям он не помогает.
Ростислав осторожно взял скорпиона в руку и укололся об острый хвост. Фигурка приятно холодила пальцы.
— И не показывай его никому. А особенно — не дари.
— Не дарить?
— Украсть или отобрать у тебя его не смогут. А вот если ты его сам кому подаришь, особенно если девке, беда будет.
— Почему это?
Дед ответил не сразу. Потом тяжело
— Предмет этот, — сказал он, наконец, — принадлежал одному хорошему человеку, поэту. Хранил его во всех передрягах, и на войне, и в Африке. А потом этот человек подарил его одной вертихвостке, которая тоже стишками баловалась…
— И что с ним случилось? — тихо спросил Ростислав. Скорпион в его руке казался живым.
— Шлепнули его как белогвардейский контрреволюционный элемент, — отрезал дед. — А вертихвостка эта уехала в Париж и прожила до девяноста лет, печалей не зная. А не подарил бы он ей скорпиона — глядишь, и сам бы жив остался, и сколько бы стихов еще хороших написал…
К стихам дед Саня был всегда неравнодушен, цитировал классиков к месту и не к месту.
— Как же он у тебя-то оказался, деда?
— Так и оказался, — неизвестно отчего помрачнел дед. — Когда немцы Париж взяли, один штандартенфюрер скорпиона у этой вертихвостки забрал. Ну, ему-то это, положим, не помогло, скорпион только хорошим людям помогает… А уж у штандартенфюрера и я позаимствовал, только это позже было, уже под конец войны.
— И как он тебе помогал? — продолжал любопытствовать Шибанов-младший.
— А никак. Я ж его силой взял, а так он не работает. Но тебе по наследству передать могу, на это запретов никаких нет.
— А почему мне, а не отцу? — не унимался Ростислав.
— Потому что за отца твоего я и так спокоен, — отрезал дед. — Он мужик правильный, военная косточка, ему никакой предмет не нужен. А насчет тебя сомнения у меня имеются. А проследить, чтобы ты человеком вырос, я уже не успею…
Ростик забрал скорпиона и спрятал его в ящике стола. А три месяца спустя, когда он был на спортивных сборах, дед умер — неожиданно, во сне. Словно остановился заведенный восемьдесят семь лет назад часовой механизм, до того работавший без сбоев…
— А мой талисман вон стоит, на улице, — пригорюнившись, сказал Кларк. — Почитай, все штаты проехал, включая Аляску, а теперь — кусок стенки. Хотя все лучше, чем если бы в каньоне сгнил или на трассе сгорел. Пользу приносит, как ни крути.
Грузный дальнобойщик поднялся.
— Ладно, пошел я. Расти, не забудь сменить своего приятеля на башне.
Приятелем на башне был Профессор Джей-Ти, которого теперь уже никто не называл Профессором, особенно с учетом того, что в Уотерхоуле имелся настоящий профессор — доктор биологии Джулия Салазар.
Шибанов снял с крючка автомат — тот самый «калашников», с погрызенным тварью прикладом. Кстати, о хихикающем чудовище Ростислав потом слыхал не один десяток рассказов. Кто-то явно привирал и сам твари не видел, другие видели, но издали, и только один мексиканец столкнулся с ней лицом к лицу, потеряв в результате маленького сына и жену. Мексиканец говорил об этом случае только однажды, сильно напившись, и называл пустынную тварь не иначе как дьяволом, который влезает человеку в мозг, чтобы потом съесть его душу и пальцы.
— Он пришел из Ада, — бормотал мексиканец, сжимая в руке бутылку с дешевой текилой. — Есть такие места, где Ад совсем близко. Стенку в наш господень мир можно проткнуть пальцем… А нынче мы все в собственном Аду, так почему дьяволу не ходить сюда на обед?
Джей-Ти обрадовался, когда Ростислав по шаткой металлической лесенке взобрался на башню.
— Я думал, ты опять проспишь, чувак, — сказал он. — Конечно, кому еще работать, как не бедному ниггеру, пока белый человек дрыхнет.
«Бедный ниггер» теперь мало напоминал того расфуфыренного типа в широченных штанах, бесформенном балахоне и увешанного побрякушками, с которым Шибанов когда-то познакомился в Неверлэнде. Правда, одну серьгу рэпер все же сохранил, но одет был просто и практично — в плотный комбинезон цвета хаки и высокие туристические ботинки со шнуровкой.
На небольшой площадке башенки размещался армейский пулемет М240, укрепленный на хитроумно сделанной вращающейся турели. На всех башнях пулеметы были разные, какие попались под руку. Тут же висел колокол, а еще часовому полагалась рация на аккумуляторах, которые заряжались от самодельного ветрового генератора.
— Иди завтракай, бедный ниггер, — велел Шибанов, хлопая приятеля по заду.
— Оставь эти штучки для своей жены, извращенец! — выкрикнул Джей-Ти, скатываясь вниз. — Или она тебе не разрешает? Прекрасно понимаю Атику, тоже мне, связалась с белым. То ли дело черные парни! Пожалуй, я навещу ее, пока ты там таращишься на стервятников!
Шибанов беззлобно ругнулся и сделал вид, что целится в негра из пулемета. Хохочущий Джей-Ти скрылся за углом строительного вагончика, в которых жили почти все обитатели Уотерхоула, включая семейство Шибановых. Рой Кларк обустроился в кабине своего тягача, то есть фактически в крепостной стене. Еще у некоторых имелись подобия домов, собранные из деревянных щитов, фанеры и листов гофрированного железа. Иногда Ростислав с ужасом думал, что бы случилось, произойди все это на Аляске.
— Расти! — позвали его снизу.
Это оказалась доктор Салазар. Немолодая, но все еще привлекательная женщина, до эпидемии она преподавала в университете штата. Накануне «конца света» Салазар уехала по делам в частный колледж Сьерра-Невада на границе с Калифорнией, оставив семью в Вегасе. Она смогла вернуться туда лишь через три дня, чтобы увидеть, что их дома больше нет, а на пепелище кем-то сложена пирамида из обглоданных человеческих костей. Поговаривали, что у нее роман с Кларком, но никаких видимых подтверждений тому не имелось. Сейчас Джулия Салазар выглядела крайне взволнованной.