Армагеддон
Шрифт:
Встреча началась довольно благожелательно. Император предложил чаю, спокойно и внимательно выслушал его пламенный монолог, попутно прихлебывая чай из своей чашки, а когда Видовнев начал повторяться и оттого слегка запинаться (Видовнев слыл блестящим полемистом, но в этот раз собеседник просто слушал, не споря и не поддакивая), отставил чашку и вежливо поблагодарил за «четко и понятно изложенную точку зрения». А затем заговорил сам:
— Понимаете, Григорий Натальевич, ваши аргументы просто блестящи. И логические цепочки выстроены безупречно. Вы не правы только в одном — в базовом постулате. Дело в том, что обеспечение военной безопасности государства всегда было и до сих пор остается основной, базовой составляющей любой адекватной государственной политики. Другое дело, что в современных условиях для решения этой задачи не всегда требуются именно военные средства. Но, к сожалению, убеждение, бытующее среди некоторой части не только нашего, но и западного общества, особенно в среде
Видовнев вскинулся:
— Уж не хотите ли вы сказать, что мы опять должны ввязаться в военное противостояние с Америкой и всем цивилизованным миром?..
Император вскинул руку:
— Нет, что вы! Это было бы слишком… накладно и попросту глупо. Но мы должны достигнуть такого уровня, при котором любое государство, каким бы могущественным оно ни было, прежде чем ввязываться в конфликт с нами, очень хорошо подумает и тщательно подсчитает все возможные приобретения и убытки, а затем… откажется от этой затеи. К тому же если государство сильно не только экономически, но и с военной стороны, то это не только не мешает, но и способствует решению многих проблем невоенным путем. Так было всегда и так есть. Военная мощь всегда была и остается не только основной, но и определяющей гарантией дипломатического успеха. Любая дипломатическая задача, будь то миротворческая миссия, предложение о заключении союза или просьба о предоставлении территории, возможности пролета через воздушное пространство либо использовании каких-либо военных и гражданских объектов для решения неких задач в третьих странах, так вот, любая дипломатическая задача решается наиболее быстро и удачно, если предлагающий и просящий обладает внушительной военной мощью. Экономическая мощь также может наличествовать, но, как показывает история, сама по себе она решает далеко не все. «Купить» можно, но очень часто попытки «купить» приводят к результатам достаточно неожиданным и не слишком приятным для покупающего.
Видовнев попытался согнать кривую улыбку, появившуюся на его лице при первых словах Его Величества. Он совершенно не ожидал от Императора, человека, по его глубокому убеждению, совершенно европейского по воспитанию и образованию, таких заявлений в духе махровой военщины совершенно сталинского разлива. В его сознании подобные заявления были прямым производным от сталинского вопроса: «Ватикан — сильное государство? А сколько у него дивизий?» В той среде, в которой он вращался, подобные высказывания считались просто неприличными. Либеральная интеллигенция, одним из признанных рупоров которой он являлся, как-то предпочитала не замечать, что в системе «цивилизованных западных ценностей», столь восторженно ими принятых и активно пропагандируемых, нашлось место не только силовым акциям против Югославии и некоторых других государств, сомнительным даже с точки зрения международного права, но и вполне обычным атакам английских и французских фрегатов и сторожевиков на испанские рыболовные суда в районе, в котором испанцы испокон веку ловили рыбу, но который «внезапно» оказался спорным.
— Но Ваше Величество, неужели вы в самом деле считаете, что основным приоритетом нашей экономической политики вновь должно стать, — в его голосе зазвучала издевка, — «обеспечение обороноспособности нашей страны»? Но это же абсурд! Обеспечить безопасность нашей страны мы сможем лишь в том случае, если войдем неотъемлемым звеном в обновленную международную систему безопасности, создадим систему договоров с ведущими мировыми державами. Это гораздо более эффективный и… с точки зрения экономики намного менее обременительный путь. Посмотрите, как быстро американцам удалось после 11 сентября сформировать антитеррористическую коалицию! — Видовнев запнулся и, чуть понизив тон, развел руками, словно извиняясь. — Нет, я согласен, наше участие в ней было не столь успешным, как ожидалось, однако вспомните, в тот момент у власти в России находился выходец из КГБ. Вот цивилизованные страны и не рискнули пойти на более тесное сближение с нашей страной. Уверен, если бы в тот момент нашим президентом был кто-нибудь из либеральных политиков, результат был бы совершенно иной. И никаких воплей о том, что Россию «обманули» (это слово он произнес, презрительно скривив губы), не было бы и в помине. — Тут Видовнев, заметив признаки нетерпения на лице Его Величества, испугался, что он вот-вот его перебьет и не даст договорить, а потому выставил перед собой ладонь, как бы прося позволить ему закончить мысль. — Ведь посмотрите — все цивилизованные страны, да и большинство других, в том числе и Россия, очень быстро и однозначно дали ответ на
Его Высочество кивнул, словно соглашаясь, и вздохнул. На лице его отобразилось глубокое огорчение.
— К сожалению, этот факт, по моему мнению, лишний раз доказывает другой, гораздо более древний постулат: «Все спешат стать на сторону сильного». Союзники США с энтузиазмом стали на их сторону потому, что, по большому счету, США вполне могли обойтись и без них. И обошлись. Во всяком случае, участие союзников, — Его Величество иронически усмехнулся, — в «антитеррористической» операции оказалось весьма условным даже на первоначальном этапе, а уж потом, когда пошли потери… Впрочем, за что боролись — на то и напоролись. Сейчас им приходится время от времени утюжить бомбардировщиками те страны и народы, которые они так успешно «защищали» и «освобождали» от режимов, «поддерживающих терроризм», чтобы хоть немного снизить вал наркотиков, буквально захлестнувший «цивилизованные» страны. Так что приведенный вами пример, по моему мнению, как раз опровергает ваш постулат, поскольку в данном случае столь быстро сформировать антитеррористическую коалицию помогло именно наличие достаточной военной мощи у ее лидера. Вот только я не совсем уверен, что, если нападению подвергнемся мы, помощь «цивилизованного» мира будет столь же быстрой и единодушной. К тому же я не могу себе представить иных надежных гарантий, кроме собственной достаточной военной мощи, на тот случай, если в один прекрасный день какому-либо государству вдруг вздумается решить какие-либо возникшие разногласия, продемонстрировав свое военное превосходство на нас.
— Значит, опять — вероятный противник… агрессивная сущность… защитники отечества? — саркастически вопросил Видовнев.
Император усмехнулся:
— Да нет, не все так печально и сурово. Скорее: «Нас не тронешь — мы не тронем…», и этого достаточно. Так что уж извините, Закон, который вам так не по нраву, будет принят, и именно в том виде, в котором он представлен в Думу. Я сделаю для этого все от меня зависящее.
На этом аудиенция у Императора закончилась.
8
Неожиданности начались уже на сборном пункте. Первым, кого они увидели, войдя за чугунную кованую решетку, оказался Бабл, который еще два дня назад клялся и божился, что уж ему-то «кирза» никак не светит. Дело в том, что единственным результатом большой шумихи, сопровождавшей принятие Закона, стала поправка, согласно которой студенты высших учебных заведений, получающие именную стипендию, имели право на отсрочку от призыва до конца обучения или до того момента, когда они этой именной стипендии лишатся, и Бабл плел, что его пахан перетер с кем-то в его институте и договорился, что ему, Баблу, такую стипендию дадут. Но, судя по унылой физиономии Бабла, у пахана что-то там не сработало и Бабла забрили. И это сразу же слегка повысило всем настроение. Затем был обед… Бабл, правда, кривил губу и говорил, что ананасы-де несвежие, да и борща он не любит, но чтоб в армейском рационе были ананасы!.. Да и борщ был такой, что ложка стояла. Впрочем, это, может, только тут…
Затем прибыли «покупатели». Кривого забрали сразу же — еще бы, у него был второй разряд по боксу, а еще он самостоятельно занимался кун-фу. Остальных долго таскали из кабинета в кабинет, задавали разные глупые вопросы типа: «Почему в Африке провода толще, чем в Европе?» Скунса совсем было уже забрали, но дюжий майор, который положил на него глаз, напоследок загнал Скунса на какую-то конструкцию из труб высотой метров в пятнадцать, которая высилась во дворе сборного пункта, и там Скунс облажался по полной. Потом, почти одновременно, «купили» Дика и Картавого. Так что к вечеру от их компании остались только Борька, Скунс и Бабл. Они уже совсем было собрались располагаться на ночлег, как вдруг на горизонте возник коренастый капитан с нашивками горного стрелка и, окинув их цепким взглядом, хмыкнул и кивнул стоявшему рядом прапорщику из военкоматских:
— Ладно, подойдут.
Как видно, с точки зрения прапорщика это было слишком смелое заявление, но он с нарочитой невозмутимостью пожал плечами и торжественно вручил капитану три толстые папки с их личными делами.
— Ну что ж, вам видней, — только и сказал он, после чего повернулся и скрылся в переплетениях лестниц и коридоров. Капитан еще раз хмыкнул и энергично дернул рукой, показывая, что надо встать. Жест (да и весь капитан в целом) был очень выразителен. Так что все трое буквально взлетели со своего места. Капитан окинул их критическим взглядом и поморщился.
— Та-а-ак, Толстый, Дохлый и Хитрожопый… ну что ж, домашние мальчики, будем делать из вас дипломированных убийц.
Через пять минут они уже забрасывали вещи в кузов раздолбанного армейского грузовика, в котором находилось еще четверо призывников. Когда Скунс забросил свой вещмешок, из глубины кузова раздался сиплый голос:
— Ну ты, урод, разуй гляделки! — Над бортом свесилась здоровенная откормленная рожа типа Гроба. Рожа окинула три съежившихся фигуры наглым взглядом и ухмыльнулась: — Ладно, уроды, че хвосты поджали, давайте сюда ваши узлы. Жратва есть?