Армейская сага
Шрифт:
Моя служба в СА»
(срочная)
Призыву май-76 посвящается.
...Кто не был,тот будет,кто был, не забудет...
28 февраля 1976 года нам, группе пацанов в количестве 30 человек, вручили дипломы с записью - фельдшер. Так как такая мужская группа в нашем училище была единственной, т.е. десятки лет ни до нас, ни десятки лет спустя таких групп не было, то практически 100% педагогический коллектив, в течение четырех лет был крайне озабочен, как дотянуть это «стадо баранов» до финиша. «Стадо баранов» - постоянное любимое сравнение - выражение руководительницы нашей группы - Ореховой Александры Георгиевны. Как я уже сказал,
Теперь представьте, тридцать, так и хочется повторить вверху приведенное сравнение, но мы так оскорбительно о себе не думали, в общем, пацанов, примерно по шестнадцать лет, оторванных от пап и мам, не обученных стирке белья, лишенных современных стиральных «Тайдов». Но как требовалось в выписке о зачислении, привезли с собой, новенькие, мамами накрахмаленные и отутюженные на 1 сентября (1972 год) халаты. Проходит 1-я - 2-я неделя обучения - халаты черные и рваные. Педагоги в ужасе, пытаются заставить нас стирать - после стирки они выглядят ничуть не лучше. Читатель скажет, а девочки зачем?! Правильно, мы кинулись к ним. Кое-кому один - два раза постирали, затем стали отнекиваться, ссылаться на занятость, а то и клянчить шоколадки. Ну а мы же в основном салаги, да и времена тридцатилетней давности, особенно на периферии - не то, что сейчас секс-подготовка с детского сада. В общем, дамы нас стали игнорировать. И стали мы похожи на привидения в темно-серых балахонах. Задумался педагогический коллектив, кого-то прошибла идея. Так как группа вроде, не простая, а спецгруппа, набрана по заказу Министерства обороны, то кинулись в ноги к военкому.
Внимание читатель, первый мой контакт с
людьми при погонах, хотя и заувалированный. Военный комиссар недолго думал:
– В форму их!
– А в какую? – спросила директриса училища.
– Ну, если нельзя полностью в военную, то хотя бы в стилизованную под нее.
Видно только два ряда.
Замечу, что училище абсолютно гражданское. Но придумали; - зеленая офицерская сорочка с галстуком и темные брюки, черные ботинки - для теоретических занятий в классах и аудиториях. Все практические занятия в лечебных учреждениях, по-прежнему - в халатах, с сохранением всех выше перечисленных проблем по ним, до самого концы обучения.
С тех пор военком постоянно, минимум один раз в месяц вызывал всех нас в военкомат. Проводил построения, смотры внешнего вида. И что нас больше всего тогда раздражало - заставлял коротко стричься.
Еще пару штрихов о моих первых контактах с армией. Был в нашей группе Дима Цымбалюк. Его старший брат служил фельдшером в недалеко расположенной от училища части. И вот одна из первых случайностей - закономерностей в моей дальнейшей службе - жизни. Генсек, дорогой Л.И.Брежнев в том же 1972 году, году нашего поступления в училище, ввел в ВС СССР, «золотой фонд», - институт прапорщиков - мичманов. В скором времени брат Цымбалюка получил это звание. Где-то в конце третьего курса, случайно разговорившись со старшим Цымбалюком, мы узнали, что нам, будущим фельдшерами, для того чтобы получить «золотые звезды» прапорщика, необходимо всего-то прослужить два года срочной (безупречной) службы. Затем без всяких предварительных учебных заведений, а всего лишь подав рапорт и оформив документы - получить погоны, должность, и 180 рублей в месяц! Баснословная, по тем временам сумма. Оклад врача по окончании медицинского института в гражданской системе - 110 рублей, фельдшера - 69 рублей. Я специально, при случае поинтересовался - оклад главврача ЦРБ-186 рублей.
Как выражался великий полководец, А. В. Суворов, (об этом я прочитал где-то намного позже) - «Заманивай, ребята, заманивай!» эти слова он кричал, когда его солдаты под напором превосходящих сил противника, спасались бегством.
Так и в нашу армию основная масса офицерского состава, прапорщиков и военнослужащих по контракту, пришла и приходит исключительно заманенная меркантильным интересом. Соответственно сбежав с гражданки.
Попутно узнаю. Что этот оклад может быть увеличен ровно вдвое, если попасть служить в одну из групп Советских войск за границей. Мечта отложилась в серой прослойке глубоким рубцом.
В начале четвертого курса, среди ребят, поползли почему-то
глухие, полушепотом слухи, что сын нашей директрисы, с большим трудом и благодаря высоким покровителям, поступил после 11 классов, в Военно-медицинскую академию в г. Ленинград. И что самое интересное туда можно поступать оказывается и после медицинского училища, и с дипломом фельдшера со срочной службы, а что самое невероятное - в звании прапорщика, учиться шесть лет с сохранением все того же оклада в 180 рублей!
Вторая тайная мечта, которую даже было страшно вспугнуть дерзкими мыслями, еще глубже застряла в мозгу.
Дипломы получили. За все наши групповые и частные «заслуги» в течение четырех лет, руководство училища запретило проводить нам официально выпускной вечер. Сложились по десятке, и на 300 рублей, по тем временам (1976 год) в одной из комнат общаги, тихо и мирно сами себе устроили проводы, до утра разошлись и разъехались кто куда. Старались не подвести свою маму. А. Г. Орехову, так, как вся группа ее уважала искренне, несмотря на вначале приведенные «оскорбления» с ее стороны, но мы все осознали, что они справедливы и заслуженные многократно. Добавлю к этому, что наша руководительница, была дочерью офицера, полковника. В возрасте сорока, не замужем, без детей, от отца видимо много переняла. Относилась к нам строго, справедливо, и с уважением. Лично мне ее методы воспитания в дальнейшем помогали, и не раз.
На третий день по выпуску я заторопился в свой РВК, становиться на воинский учет. Слегка волновался. Призыв был на носу, затаенные мечты напоминали о себе. Меня почему-то направили на прием непосредственно к военкому. Постучался в кабинет.
– Да!
– Захожу, небольшой кабинет со стойкой-перегородкой. Молодой майор, приветливо улыбаясь, поднялся навстречу, поздоровался за руку, представился: майор Гусев.
Я так же расслабился, представился, подал свои документы. Товарищ майор, полистав документы, выразил свое удовлетворение, тем, что я получил образование, и в армию иду не каким-нибудь, как он выразился, зачуханным стрелком - гранатометчиком, а дипломированным специалистом. «В армии фельдшера нужны, и вы молодой человек, будете призваны в первой партии, и, скорее всего, будете направлены служить в Германию». Сердце радостно екнуло. Я покраснел, заменьжевался, так как будто он прочитал мои потаенные мысли. Поблагодарил за доверие и убыл домой. На дворе стояло 3 марта 1976 года.
24 апреля 1976 года в 9 утра почтальон, мне лично, вручил повестку. Видимо, будучи заранее психологически, готовым, к получению подобного приглашения, реакция была относительно вялой. Участился пульс, минут на 10, перед глазами промелькнуло короткое время работы и быта в гражданской жизни, чувствуя, что если и вернусь в нее, то очень и очень не скоро. Сообщил родителям, о том, что завтра в 12 дня нужно быть в РВК.
К проводам готовились, поэтому все что необходимо, (а мероприятие совпало с пасхой), было подготовлено. Ночь была напряженной, но еще молодой организм, легко справился с нагрузкой. Похмеляться в дорогу не стал.
Куда положено прибыл без опоздания, через пару часов переехали на сборный пункт ОВК. Как оказалось, из тридцати человек нашей группы в училище, одновременно на сборный пункт прибыли семнадцать. Практически все кто был из нашей области. Неожиданной встрече были рады все без исключения. По обнимались, порасспросили друг друга, где кто, чем это время занимался. Кто-то намекнул, что неплохо было бы окропить встречу. А так как все без исключения были с похмелья, то никто возражать не стал. Но ни у кого ничего с собой не осталось ни грамма. На проходной наши сумки шмонали и буквально на глазах у честного народа разбивали об бетонную стену и асфальт бутылки, банки и т.д.…Там, в углу,стоял насыщенный запах самогона различного разлива и казенки. Прозвучала очередная команда на построение. К нашей шеренге подошел майор Гусев: