Аромагия
Шрифт:
Я приподняла брови, и она добавила нехотя:
— Голова у него раскалывается третий день. Я уж и примочки предлагала…
— Надеюсь, он ими не воспользовался? — ужаснулась я, вспоминая о сомнительных лекарствах горничной.
Та обиженно надула губы и созналась:
— Нет! Но по всему видать, совсем ему нехорошо! Даже в вашей комнате шастал, верно, лекарства искал! Я господина Бранда тут застала, так он так наорал! А я всего-то пыль хотела смахнуть…
Не слушая недовольства Уннер, я задумалась. Странно, что мог искать свекор в моей спальне? Ведь не лекарства, в самом деле! Их я держу в «Уртехюс»,
Горничная продолжала щебетать и вспомнила о своих обязанностях только после окрика…
К завтраку я спустилась как обычно, когда мужчины уже успели утолить первый голод.
За столом восседали трое: господин Бранд, Ингольв и Петтер. Последнего, кстати, муж весьма ценил и часто приглашал за свой стол, чего прежний ординарец удостаивался редко.
Сейчас Ингольв что-то настойчиво втолковывал Петтеру, а тот почтительно внимал (умный мальчик, быстро сообразил, как нужно себя вести!).
При моем появлении разговор оборвался. Ординарец встал, чтобы придвинуть мне стул, и, воспользовавшись этим, я ему шепнула:
— А у вас хорошо поставлен удар!
— Спасибо, — заметно покраснев, тихо ответил он.
— О чем вы там перешептываетесь? — ревниво спросил Ингольв. Впрочем, сомневаюсь, что меня всерьез ревновал к Петтеру, просто очень не любил быть не в центре внимания.
— Ни о чем, дорогой, — прощебетала я, излучая улыбку и запах фруктово-цветочной туалетной воды, — я всего лишь спросила, успел ли юноша отдохнуть после поездки.
— А, ясно, — тут же потерял интерес к разговору муж, сосредотачиваясь на своей тарелке, где красовался поджаристый кусок мяса, обильно политый соусом. — В общем, Петтер…
Застольная беседа текла своим чередом. Солировал, разумеется, Ингольв, а мы с ординарцем изображали пристальное внимание к его речам. Только господин Бранд участия в разговоре не принимал, всем своим видом демонстрируя справедливость слов Уннер о головной боли. Поначалу подумалось, что это попросту похмелье, но, понаблюдав за ним, я отказалась от этой мысли и даже забеспокоилась, как бы свекра не хватил апоплексический удар. Красный как рак, он страдальчески морщился от каждого громкого словесного пассажа и тер виски, но ничем странным от него не пахло, разве что немного лавровым листом. Хм, он сменил одеколон?
Хорошенько принюхаться мешали аппетитные ароматы пищи и мощный цитрусово-имбирный дух, исходящий от Ингольва.
Наконец слуги убрали посуду, и Сольвейг отправилась на кухню за чаем.
Пожалуй, это самый подходящий момент для маленькой мести.
— Дорогой, мне нужны деньги! — старательно улыбаясь, произнесла я голоском милой девочки.
Ингольв скривился и процедил:
— Сколько?
Ка же унизительно просить у мужа денег на карманные расходы! Сама я вполне успешно работаю и неплохо зарабатываю. Однако по законам Хельхейма вся собственность жены и ее доходы принадлежат мужу, если иное не было прописано в брачном контракте. Рядом с хель, у которых царит жесткая власть женщин, люди особенно тщательно охраняют свои патриархальные устои. Разумеется, выходя замуж, о таких «мелочах» я даже не подумала, за что теперь расплачивалась.
Я высылала счета клиентам, а они рассчитывались с Ингольвом, такая вот система.
Мой благоверный вовсе
Оставалось озвучить сумму.
— Зачем тебе столько?! — начал обычную игру он.
— Видишь ли, — начала я, — Сольвейг насыпала кофе в банку из-под сельди, так что теперь его разве что выкинуть… — Тут я немного погрешила против истины, даже такие «ароматные» зерна вполне можно было использовать для настоев, только говорить об этом мужу я не собиралась. — Поэтому придется покупать новый, а ты ведь знаешь, кофе зимой сильно дорожает…
Последнее было чистой правдой — когда заканчивался сезон судоходства, пряности, чаи и прочие товары, ввозимые с материка, сильно повышались в цене. А свое право на кофе я уже давно отстояла, и муж наверняка не захочет вновь ругаться из-за такой мелочи.
— Хорошо, — буркнул Ингольв и добавил, уже своему отцу: — Не забудь удержать его стоимость с кухарки!
Господин Бранд нахмурился, хотел что-то сказать, но его прервал какой-то возглас и грохот.
На пороге высилась Сольвейг, которая как раз несла десерт и чашки, когда услышала наш милый семейный разговор. Теперь разгневанная домоправительница стояла, уперев руки в боки, и явно пыталась подобрать слова. У ее ног валялся поднос с горой битой посуды и разливалась чайная лужа…
— И стоимость посуды тоже! — добил ее Ингольв. Пребывая в злобном настроении, он вовсе не собирался церемониться даже со мной, а тем более с какой-то кухаркой!
— Ладно, — только кивнул свекор и тут же сжал виски, как будто это движение причинило ему боль…
Когда завтрак окончился, домочадцы расползлись кто куда. Ингольв в сопровождении Петтера укатил на работу; свекор отбыл к себе, даже не пытаясь покомандовать слугами — видимо, ему в самом деле было очень плохо; Сольвейг злобно гремела кастрюлями на кухне; Сигурд ускользнул за покупками.
Остались лишь мы с Уннер, но горничной я быстро нашла работу, велев привести, наконец, в порядок мой многострадальный гардероб. Шитье она недолюбливала, поэтому оторванные пуговицы и разошедшиеся швы на моих туалетах вовсе не были редкостью…
В восторг это поручение ее не привело, к тому же дома не оказалось всего необходимого и ей пришлось под дождем плестись за покупками. Вдобавок я наказала купить кофе и свежих пирожных. Надо думать, Уннер честила меня на все корки…
В «Уртехюс» царило сонное запустение. Непуганая пыль привольно разлеглась на мебели, действуя мне на нервы. Уннер я отослала, а Сольвейг я не подпущу к своим драгоценным баночкам даже на расстояние выстрела! Козла в огород и то безопаснее. Пришлось самолично наводить хотя бы относительный порядок.
Защитные нарукавники, косынка на волосы, тряпка в руках… Разумеется, именно в этот момент опрометчиво не запертая дверь распахнулась, являя исполненный неземного очарования облик прекрасной медсестры.
При виде меня, вооруженной ветошью и метелкой, очаровательные глаза Ингрид округлились.
— Ох, прошу прощения! Я не хотела вас побеспокоить… — прощебетала она, смущенно теребя завязки ридикюля, — еще слишком рано…
На участливо-сладкий тон очень хотелось ответить резкостью, чтобы смыть с языка приторный вкус. Добавить щепотку перца или ложечку лимонного сока…