Аромат роз
Шрифт:
Кэйт, конечно, понимала, что это не может быть тенью человека. Почувствовав слабость, она прислонилась к стене и закрыла глаза. Дурочка. Кэйт судорожно вдохнула воздух. Вновь раздался гром, ветер завыл в доме. Кэйт похолодела. Ее начало трясти, и она стиснула зубы, чтобы они не стучали.
— Мама!
Кэйт открыла глаза и прислушалась. Крик был слабым и доносился издалека. Показалось или нет? Хотя она и понимала, что это всего-навсего завывание ветра, но бросилась из гостиной.
— Ма-а-а-а-ма!
Ливень утих, и комната погрузилась в темноту. Кэйт оперлась рукой о стену
Затем ей почудилось, что она вновь слышит зов Миранды. Ноги не слушались Кэйт. Она едва передвигалась по темному дому к комнате больного. Миранда мирно спала под защитой Закарии Мак-Говерна.
— Мама!
Кэйт заткнула уши и зажмурила глаза. Измученная этим звуком, она взмолилась, чтобы он прекратился, и поспешно вернулась в гостиную. Отыскав укромный уголок, она опустилась на пол и испуганно съежилась. Отчаянный детский крик, разносимый стонущим ветром, вновь достиг ее ушей. Нет, это не Миранда, Кэйт уже не сомневалась. Это воспоминание о том крике дочери, который всплыл из недр ее сознания. Его нельзя забыть, от него невозможно избавиться. Во время сильных гроз он будет преследовать ее всю жизнь.
ГЛАВА 8
Когда на следующее утро Зак открыл глаза, солнце поднялось уже высоко. Прежде всего, он ощутил под щекой накрахмаленную наволочку. Затем почувствовал, что к нему прижалось маленькое тельце Миранды. Он несколько раз моргнул и посмотрел на нее. Она неподвижно лежала на сгибе его руки, откинув назад голову, чтобы видеть его лицо.
Еще не совсем очнувшись от сна, Зак увидел ее огромные карие глаза, а затем медленно окинул взглядом ее нежное личико. Ему казалось, что никогда прежде он не видел такой прелестной девочки. Из-под изящно очерченных черных бровей смотрели выразительные глаза. Их темный цвет подчеркивал белизну кожи. На кончике ее изящно очерченного носика было несколько веснушек, розовый рот очень украшала изогнутая верхняя губа.
Она не мигая, настороженно следила за его взглядом, и это вывело Зака из оцепенения. Он не удивился, когда она дотронулась пальцем до его подбородка. Голосом, который после долгого молчания звучал резко, он произнес:
— Это шрам. Когда-то очень давно я серьезно пострадал на пожаре.
Миранда подняла руку и приблизила ее почти к самым глазам Зака. Он отодвинулся и увидел у нее на ладони и между пальцами похожие шрамы. Судя по их ярко-красному цвету, она получила эти ожоги совсем недавно. Наверное, всего несколько месяцев назад, и они были сильными. Хотя какое-то время уже прошло, так как они затянулись. Ведь ожоги заживают не так уж быстро. Даже сейчас, через семь лет после пожара, щека и шея Зака оставались более чувствительными к солнечным лучам, чем другие участки тела.
Сердце его сжалось при мысли о том, что такой небольшой срок отделяет девочку от кошмара, который она, очевидно, пережила.
Ей, видимо, хотелось рассказать ему об этом, но робость мешала ей заговорить. Поэтому он сказал:
— Кажется, ты тоже пострадала от огня? Как это случилось?
Услышав вопрос, она съежилась. И прежде
Мгновение спустя на пороге появилась Кэйт Блейкли.
Зака поразил ее вид. В черном платье с небольшим вырезом, с темными волосами, обрамлявшими ее бледное лицо и собранными в косу на макушке, она казалась строгой и бледной, как дагерротип. Под глазами лежали глубокие тени, подчеркивающие контуры ее точеных скул.
— Вы пришли в себя, — сказала она, теребя свой серый фартук.
Зак хотел приподняться на локте, но вспомнил, какая боль пронзила ночью его ноги, когда он пытался пошевелиться. Он потер рукой подбородок, думая, что он зарос густой щетиной. На той стороне его лица, что была обожжена, не росли волосы, поэтому он представлял собой довольно жуткое зрелище, если не брился каждое утро. К его удивлению, его лицо было гладким, как кожа ребенка.
Он проглотил слюну, чтобы смочить горло, и спросил:
— Сколько времени я был без сознания?
Она робко вошла в комнату, все еще теребя фартук.
— Довольно долго, больше недели.
— Недели?!
Он с трудом выдавливал из себя слова. Зак снова попытался проглотить слюну.
— Может, дать вам воды?
Она быстро подошла к низенькому столику, стоявшему у кровати, и взяла расписной кувшин. Он смотрел, как она наполняла стакан. Затем она поднесла ему воду. Когда их глаза встретились, она смутилась, словно не зная, как ей себя вести. Впрочем, он чувствовал то же самое.
Зак натянул простыню на грудь, неожиданно застыдившись своей наготы. Когда-то, в разгульной юности, он спокойно просыпался в чужой постели нагой, рядом с незнакомой женщиной. Но сейчас все совсем иначе, ведь возле него Кэйт Блейкли.
— Где мои брюки?
Зак не хотел, чтобы в тоне его слышался упрек, но именно это и произошло. Он не мог этого изменить. Странные мысли проносились в его голове. Если он был без сознания больше недели, кто же ухаживал за ним? Он догадывался, кто, и это было неприятно ему. Он понимал одно — ему нужны брюки, и лучше было бы надеть их еще вчера.
Она посмотрела на дверь.
— Они на кухне.
Все еще с трудом выговаривая слова, Зак спросил:
— Не принесете ли вы мне их?
— Я их зашиваю.
— Зашиваете? Но они же почти новые!
— Теперь нет. Я их разрезала. — Она замялась и взяла у него стакан с водой. — Я починю их сегодня к обеду.
Но Зак хотел, чтобы брюки оказались на нем сейчас же. Раз уж он не может уйти отсюда, надо хоть одеться. Увидев в первый раз Кэйт Блейкли, он мечтал познакомиться с ней поближе, но не таким же образом! Он огляделся.
— А где мои, ну…
Она удивленно следила за его взглядом.
— Ну, мои кальсоны? — Зак указал на свое тело, вырисовывавшееся под простыней с несколько излишней отчетливостью. — Понимаете, такое длинное нижнее белье?
— О, — ее рот, такой же, как у дочери, не считая чуть заметного шрама в углу нижней губы, удивленно сжался. Она отвела взгляд. — И они тоже.
— И они тоже— что?
— Я их разрезала. Иначе я не могла снять с вас одежду, а мне надо было добраться до укусов. — Краска залила ее лицо.