Аромат смерти
Шрифт:
«Вы умеете рисовать?»
«Вы знаете кого-нибудь по фамилии Чан?»
«Какую-нибудь женщину по фамилии Чан?»
«Как проходит ваш обычный рабочий день? Куда вы едете? На личном или на общественном транспорте?»
«Может кто-нибудь подтвердить ваше местонахождение 5 ноября?»
«Вы когда-нибудь бывали на улице Чжуанцзинь в Юньхэ?»
«Расскажите мне все, что помните о том дне».
«Вы сказали, он позвонил в офис, значит, должна была остаться запись – на пленке или хотя бы на бумаге?»
«Мы отправим кого-нибудь это проверить. Есть в компании
«Мне понадобится модель и номер. Придется его изъять и обыскать».
«Опишите почтовый ящик… хотя нет, давайте вернемся немного назад. Вы получили конверт. Вы прямо там открыли его или сначала поднялись в квартиру?.. Нарисуйте схему комнаты. Как можно подробнее, пожалуйста».
«Значит, когда вы пришли, потолочный вентилятор валялся на полу?»
«Вы сказали, занавески были задернуты?»
«Есть кто-нибудь, кто сможет подтвердить ваше местонахождение в тот момент?»
…Инспектор Ляо смотрел и слушал, иногда перебивая ее и задавая уточняющие вопросы, резкие и беспощадные. Иви чувствовала себя загнанной в угол. Словно в тумане, она видела, как у офицеров открываются рты, как они меняют форму, закрываются, открываются опять – и этот процесс повторяется бесконечно. Ховард запрещал ей отвечать на вопросы – на большую часть, но не на все. Время от времени он ласково клал руку ей на колено; тогда она вздрагивала и прислушивалась, что у нее спрашивают, а потом отвечала, предельно осторожно, в письменной или устной форме.
Ее отпустили только поздно вечером. Иви не отказалась от предложения – или, точнее, настояния – Ховарда подвезти ее домой и проводить до верхнего этажа. Убийца использовал ее, чтобы зачистить место преступления и уничтожить все улики. Она не оставила ни единого отпечатка пальцев. Квартира была буквально вылизана, а убийца бесследно исчез.
«Шестьдесят тысяч долларов потрачены не зря. Сама от себя такого не ожидала».
– Почему вы решили, что это суицид? – Иви вспомнила, как инспектор Ляо задал ей этот вопрос в крошечной, навевающей тоску допросной. А она не знала, что сказать. Почему она пришла к такому выводу? Потому что увидела веревку, привязанную к вентилятору?
– Да, но почему вы подумали, что этот человек – вы тогда не знали, мужчина или женщина – решил свести счеты с жизнью? – снова спросил инспектор Ляо, наклоняясь к ней через стол.
Иви промолчала. Ховарду это не понравилось. Он положил руку ей на колено, чтобы немного утешить, и одновременно повторил детективу свой стандартный адвокатский ответ.
Инспектор Ляо опять откинулся на спинку стула и скрестил ноги.
– Я не пытаюсь ни к чему вас принудить, – повторил он. – Просто хочу понять, почему вы, при вашем уме, опыте и сообразительности, позволили так себя обмануть.
«И правда».
Иви поискала в памяти подсказки: сопли и слезы, ванная, которую убрали до ее прихода, пятна крови на полу, отсутствующая швабра… Она не задумалась о том, насколько это странно. Хотя… если б и задумалась, то в тот момент не придала бы этому значения.
Наконец-то до Иви дошла вся ирония ситуации. Убийца полностью положился на нее, и она его не подвела.
Все улики были у нее под носом, а она смыла их. И теперь уже слишком поздно.
16
Времени, чтобы горевать, не оставалось. Лучшим выходом было взяться за дело самостоятельно, так что на следующее утро босс и Ховард заявились к ней домой. Втроем они обсудили ситуацию и решили заняться поисками.
Ховард с боссом обладали и следовательским талантом, и необходимыми связями. К Иви начали стекаться газетные статьи, видеорепортажи, публикации в интернете, данные по следствию, улики, свидетельства очевидцев и отчеты судмедэкспертов. Вскоре стены ее гостиной полностью покрылись вырезками и фотографиями.
Да, все слышали про инцидент, но не более того. На него не обратили внимания. В мире происходит слишком много трагедий, чтобы рыдать или хотя бы вздыхать по каждой.
Но все-таки был свидетель, позвонивший в полицию: 19-летний парнишка.
Иви попыталась восстановить предположительную цепь событий, начавшуюся в понедельник 11 ноября. Небо было не просто облачным – тучи висели так низко, что словно прижимали людей к земле. Парень работал на автосвалке каких-то шесть месяцев, и всегда приходил самым первым. Поднимал гаражную дверь, включал общий свет и проверял, всё ли в порядке с оборудованием. Он также подчинялся негласному правилу: приносить газеты и завтрак старшим, которые явятся позже. В городе орудовали воришки, таскавшие со свалок металл, и начальник миллион раз повторял рабочим вечерней смены проверять замки на передней, боковой и задних дверях. Однако была одна проблемка: двери часто оставались незапертыми. Парнишка, зная об этом, по прибытии на работу делал вид, что все равно «отпирает» замки, потом открывал двери и впускал старших, пришедших на утреннюю смену.
В помещении пахло ржавчиной, машинным маслом и мусором, который не выносили тысячу лет, а еще дохлыми крысами. С приходом парня к этим запахам добавился аромат горячего завтрака: яичные блинчики с кетчупом, что-то вегетарианское, что-то с двойным сыром… Когда он только начинал, старшие казались ему капризными, словно девочки-подростки, но со временем он к ним привык. Разобрался, что к чему.
В понедельник утром он постоял перед входной дверью, потирая ладони, чтобы согреть их и достать наконец ключ, – возможно, на этот раз дверь все-таки будет заперта, раз свалка не работала все выходные. Когда он наклонился к замочной скважине, то вдруг услышал грохот оборудования.
«Это что, пресс?»
Когда с машины снимали запчасти, еще пригодные к использованию, ее помещали в промышленный пресс, чтобы раздавить, или, на жаргоне, «поджарить». Парень распахнул дверь и вбежал внутрь. Да, чудовище проснулось и поглощало пищу. Оно с аппетитом расправлялось с минивэном цвета индиго. На панели управления горели лампочки.
– Эй! – крикнул парень, пытаясь перекричать пресс. – Босс? А-Хо?
Ответа не последовало.
«Какого черта?»
Нахмурившись, он бросил завтрак на стол.