Артания

Никитин Юрий Александрович

Подошел Аснерд, присел на корточках. В глазах были тревога и глубокое участие.

– Лежи, лежи, – сказал он. – На месте твой меч. В ножнах. Вон они, рядом. Мы уж думали, что не выживешь… Вместо тебя пришел чуть ли не скелет, обтянутый кожей!.. Что там с тобой делали?.. Двое суток спал беспробудно. А потом еще трое только ел и спал. Хоть мясо чуть наросло… Лежи, лежи!.. Яська должна прилететь только через три дня.

Придон прошептал:

– Аснерд… Снова Аснерд! Как ты догадался выйти навстречу?

– Ты бы и сам дошел, – сказал Аснерд.

– Не

знаю… – прошептал Придон.

– Дошел бы! Ты бы видел, как ты пер!.. Как лось по молодым кустам.

Вяземайт тоже присел рядом, лицо волхва было очень серьезным, в глазах глубокое участие.

– Как погиб Конст, расскажи.

Придон хотел вкратце, но перед глазами встали во всей страшной красоте огромные залы дэвов, их несметные сокровища, мимо которых проходил, как в тумане, странный облик этих обитателей Башни, их нечеловеческую жизнь, к которой приспособились со времен, как появилась Луна, сам чувствовал, как голос дрожит и прерывается, но тот постепенно креп, в нем зазвучали сила и гордость, ибо Конст погиб… а не помер в постели, как женщина, погиб достойно, отдавая жизнь за други своя, а это самая достойная смерть для человека…

Хотя он был дэвом, добавил для себя, но смолчал. Незачем теперь, кем был Конст, из какого народу и под какими богами жил.

Костер полыхал неярко, но в тесной пещере красные сполохи бегали по стенам и своду, а выход Аснерд заткнул каменной плитой, так что воздух прогрелся, словно в жаркий летний день, даже снег у далекого выхода начал таять.

Вяземайт несколько раз гадал на Конста, хмурился, ворчал, пробовал снова и снова. Придон помалкивал, делал вид, что не замечает неудачи волхва. Для того чтобы гадать, надо хотя бы знать, что Конст был нечеловеком…

– А то, что началась снежная буря, – объявил Аснерд, влезая в дыру, – знаете?

Вместе с ним в пещеру ворвалась струя ледяного воздуха. Придон зябко повел укутанными в меха плечами и придвинулся к огню. Вяземайт оторвал взор от веревочки с узелками. Глаза были измученными, а взор недоумевающим.

– Странно, – пробормотал он, – среди лета…

Аснерд коротко хохотнул, тут же умолк, лицо стало напряженное, Придон сразу вспомнил Тура, у того точно так же поднимались брови, когда он к чему-то напряженно прислушивался.

– Похоже, – проговорил он негромко, – это дракон… Его рев.

Вяземайт сказал недоверчиво:

– Что можно услышать при таком ветре? К тому же рановато… Яська точно сказала, когда прилетит!

Придон приблизился к выходу из пещеры. Сплошная метель, снег мечется с жутким леденящим свистом. В груди тревожно екнуло. Вяземайт прав, дракон прилетел слишком рано. А что, если это враги?

Он оглянулся на топор. Широкое лезвие заледенело, топорщится острыми иглами инея. Вся рукоять покрыта ледяной корочкой… При мысли, что надо будет выходить в этот леденящий ужас, дрожь пронзила все тело. Зубы начали постукивать, он подул на замерзающие пальцы и поспешно сунул их под мышки.

– А тебе не почудилось? – спросил он с надеждой.

– Дракон, – ответил Аснерд уже увереннее.

– Может быть,

просто летит мимо?

– Может, – согласился Аснерд. – Хотя нет… не зря ревет.

– На охоту, – продолжал Придон с надеждой, – или у них брачный период…

Вяземайт бросил раздраженно:

– Да бросьте!.. Какая охота, какой брачный! В такой мороз только до брачности. Гору не видать, а какие коровы пасутся в эту метель?.. Это к нам, точно. Ревет, предупреждает.

Аснерд покачал головой:

– Что за дурь? Мы выждали бы, пока буря утихнет.

Он говорил медленно, брови сдвинулись, воевода думал о другом, и Придон почти видел, как он перебирает драконов, какие из них способны выдержать такой ураганный напор ветра. Как рассказывал еще Антланец, только большой серый дракон может летать в бурю, он абсолютно непригоден в бою, как непригодна корова, зато может нести на себе сразу пять-семь воинов в полных доспехах. А еще где-то в горах есть почти тайная Долина Драконов, где Иггельд разводит черных драконов, страшных, как голодные волки, способных нести только по одному седоку, который управляет и указывает, на кого нападать, ведь драконам все люди – просто добыча, но это не черный, черный страшен в бою, но ветер снесет как бабочку, это явно тяжелый серяк…

– Кружит над нами, – сказал Аснерд. – Идиот! Что он хочет?

– Над нами?

– Над этим местом.

Вяземайт выругался. Придон придвинулся к выходу. От этого движения сапоги затрещали. Звеня, осыпалась тонкая корочка льда. Вся одежда была мерзко жесткой, топорщилась, как сухие листья.

Вяземайт сказал сварливо:

– Неужели нам придется выходить?

– Вряд ли дракон догадается залететь вовнутрь, – ответил Аснерд.

Придон со страхом смотрел из пещеры. Ветер несется с такой скоростью, что сможет катить валуны. Слышен непрерывный едва слышный звон, это ледяные кристаллики ударяются о каменную плиту.

Аснерд сказал со злым весельем:

– А кто это отказывался от куявских шуб?

Он посмотрел на Вяземайта, но волхв сделал вид, что не знает такого, отпихнул воеводу и первым вышел в бушующий ад. Придону стало совестно, он выбежал следом, чуть-чуть опередив Аснерда.

Свирепый ледяной ветер согнул его пополам. Придон закашлялся, леденящий холод обжег гортань и заморозил легкие. Он прикрыл рот обеими ладонями, легкие могут превратиться в лед раньше, чем он доставит в Куябу рукоять меча и увидит Итанию, задержал в груди воздух, чтобы там хоть немного прогрелся, постоял, держась за выступ скалы и повернувшись спиной к урагану.

Когда еще сидели в пещере, этот ветер стонал, свистел, выл и завывал жуткими могильными голосами. Сейчас же он торжествующе взревел, набросился со всей мощью, терзал, забивал горсти снега… нет, мелкого льда в складки одежды, за ворот, пихал в уши, ноздри, ловил миг, чтобы человек приоткрыл рот… даже не приоткрыл, а чуть разжал плотно стиснутые губы, а дальше он сам с силой вывернет губы так, что невольно разожмешь челюсти, и тогда в рот и глотку вобьет снега больше, чем есть во всей долине.