Артефакт
Шрифт:
– Здравствуйте, Игорь Моисеевич, это Валентин, – представился я.
– Валентин?.. – Он явно был удивлен, но, кажется, не тем, что впервые слышал мое имя, во всяком случае, мне так показалось…
– Как ваши дела, Игорь Моисеевич?
– Так вы живы?..
– Выжил, Игорь Моисеевич, – слегка приукрасил я местную действительность.
– Уверены?
– Не понял?..
– В последнее время никому нельзя верить, – холодно сообщил мне Игорь Моисеевич.
– Это точно, – по-житейски аморфно согласился я, хотя меня
– В том числе и себе, – добавил Каргопольский. – Вы действительно Валентин?
Тут у меня возникли трудности с ответом – это ведь смотря кого он имел в виду…
– Мы можем встретиться? – спросил я.
– Хотите показать медальон? – откликнулся Каргопольский после недолгой паузы.
– А вы разве не видели?
– Каким же образом?..
«Не в этой жизни, – заключил я. – Может, оно и к лучшему…»
Через полчаса я уже был у него дома, на Моховой. Игорь Моисеевич обитал в огромной обветшалой комнате, в коммуналке. Квартира тоже была огромная – комнат двенадцать, не меньше – и такой несуразной, извилистой планировки, что, повстречайся нам по пути Минотавр, я бы не сильно удивился.
Сам Игорь Моисеевич выглядел вполне под стать своей архаичной обители – благообразный, седовласый, бородатый старик с крючковатым носом и ясными голубыми глазами.
– Ну, показывайте ваше сокровище, – снисходительно вздохнул он, усадив меня за стол, заваленный пыльными стопками книг и бумажных папок. – Чаю хотите?
– Спасибо, не беспокойтесь, – отказался я и расстегнул ворот рубашки. Не очень-то мне хотелось выпускать медальон из рук, но я сделал над собой усилие и выложил его перед Каргопольским.
– Так-так-так… – оживился Игорь Моисеевич, вооружившись лупой. Его снисходительность мгновенно улетучилась. Глядя на его взволнованный вид, я даже пожалел, что так долго оттягивал свой визит: было совершенно очевидно, что если кто и может мне что-то рассказать о медальоне – так это он.
Несколько минут Игорь Моисеевич в полном молчании исследовал медальон, потом положил его на стол и строго посмотрел на меня:
– Откуда он у вас?
– Из Африки, – пожал я плечами.
– Невероятно… – сокрушенно покачал головой Каргопольский. – Вы знаете, что это?
– Шумерская печать, – бесстыдно козырнул я своей двуличной осведомленностью.
– Верно… Вы кому-то ее уже показывали?
И что я должен был на это ответить?
– Мой приятель кому-то показывал.
– Ясно… А что вы хотите от меня?
– Это ведь символ трех стихий?
– Совершенно верно… Единства трех стихий, если точнее.
– А надпись переводится как «Весь мир в твоих руках»?
– Зачем же я вам понадобился, если вы и так все знаете? – недоуменно спросил он.
– Да нет… не все, – смутился я. – Вернее, это как раз все, что я знаю, а хотелось бы узнать больше.
– Что именно?
– Да что угодно – все, что возможно.
Игорь Моисеевич задумался.
– Можно поискать такой оттиск среди копий сохранившихся текстов, по ним есть приличная база данных. Больше, к сожалению, ничего не могу предложить… Кстати, а почему вы решили, что надпись переводится именно так?
– Я?.. Я ничего не решал… А что, тут что-то другое написано?
Видимо, мне не удалось сдержать невольный протест против такого откровенного передергивания со стороны реальности – слишком уж это было неожиданно, и Игорь Моисеевич уловил мое настроение.
– Я вас ни в чем не обвиняю, просто эту надпись можно перевести двояко, – мягко пояснил он, – поскольку этот клинописный символ имеет не только значение «все», но и значение «целое», или «единство», – он протянул мне лупу, чтобы я сам убедился. Но я поверил ему на слово.
– Так что я бы все же перевел данное выражение как «единство мира», или «целостность мира», тем более что и символ самой печати тематически роднее такому толкованию. Вы не находите?
– Я-то нахожу. Это уже явно ближе к делу.
– В каком смысле?
– В том смысле, что больше похоже на правду, – выкрутился я. – Можно еще кое о чем вас спросить? Извините, если что не так, я все же дилетант…
– Спрашивайте, – пожал плечами Игорь Моисеевич.
– Был такой древний аккадский царь, Этана. Вы о нем что-нибудь знаете?
– Что-нибудь знаю.
– А эта печать не может иметь к нему отношения?
– Вы действительно странные вопросы задаете, – покачал головой Игорь Моисеевич. – У вас что – есть какие-то сведения на этот счет?
– Нет, – сознался я.
– Тогда почему вы об этом спрашиваете?
Вероятно, Игорь Моисеевич удивился бы значительно больше, если бы я сказал ему, что в определенном смысле он сам меня спровоцировал.
– Мне говорили, что про Этану есть эпос, и там упоминается какая-то печать, – сказал я.
– Эпос есть, – подтвердил Игорь Моисеевич. – И я довольно хорошо помню, о чем там речь. Однако ваша печать, увы, не имеет к этому эпосу никакого отношения. Текст вполне доступен, могли бы поинтересоваться… Кто вам сказал про Этану?
– Один знакомый.
– Знаете, молодой человек, – хмуро заметил Игорь Моисеевич, – в последнее время я встречаю все больше людей, склонных выдумывать всякие небылицы. Впрочем, меня такие поступки всегда приводили в недоумение, так что уж не обессудьте…
Не иначе, Игорь Моисеевич каким-то образом сумел избежать пагубного влияния местного морального климата… В таком случае не было ничего удивительного в его упреке, учитывая то количество тумана, которое я тут перед ним напустил.
– Вы тоже это заметили? – кротко поинтересовался я.