Артист
Шрифт:
— Они хорошие, и тётя Маша, и дядя Толя, но я никуда не собираюсь, — Лиза налила второй стакан молока, насыпала туда сахар, — если только ненадолго пожить, в гости. Представляешь, у нас завтра урок истории, так мы пойдём в поход по революционным местам. А в одном месте я уже побывала, в комнате дяди Толи и тёти Маши товарищ Киров жил. Может даже на той же кровати спала. Это я в путеводителе прочитала. А тётя Лена куда подевалась?
— Завтра утром зайдёт.
— Ты ей напомни про фотографии.
Лена Кольцова про фотографии
В Москве Пузицкий намекнул, что собирается окончательно вернуться к своей жене Ларисе, и хочет разорвать их с Леной отношения, но ещё перед отъездом до Кольцовой доходили слухи, что он увлёкся другой женщиной, тоже из балетных. Пузицкий был из интеллигентной семьи, окончил Московский университет, занимал видную должность в ОГПУ и очень не нравился Янине Иосифовне, то есть подходил Лене идеально. Одно время она даже подумывала развестись с Кольцовым и выйти за него замуж, но, похоже, этого уже не случится.
Кроме Пузицкого и привычного мужа Пашки Кольцова, у Лены был ещё один мужчина, бывший красный командир, теперь работающий в Совнаркоме, он был её старше на десять лет, неженат, и встречались они уже полгода. Замуж за него Лена не собиралась, её вполне устраивали эпизодические отгношения. И вот теперь она встретила Травина, и чувства, утихшие несколько лет назад, готовы были разгореться вновь. Похоже, сам Травин так не считал и относился к теперешним отношениям как к обычной интрижке, Лену это задевало, а она привыкла добиваться своего, чего бы ей это не стоило. Мурочку, странную женщину телеграфиста-белогвардейца, Кольцова тут же посчитала соперницей и наверняка какой-нибудь шпионкой. То, что она тому же Сергею объясняла женской интуицией, на самом деле объяснялось причинами личного характера. Иначе говоря, мещанской ревностью.
Ещё одним препятствием для их с Травиным безоблачного счастья оказалась девочка Лиза. Кольцова видела её всего раз, но и этого хватило — Лиза, судя по всему, была та ещё оторва, она вертела как хотела какими-то двумя мальчиками-близнецами, те разве что не дрались за её внимание, а пигалице всего ничего, лет девять. Но Лена решила, что как-нибудь с этой проблемой справится, в крайнем случае, Пашка Кольцов будет сидеть не с одним ребёнком, а с двумя. План получился железобетонный. Оставалось только Сергея к нему привлечь, об этом Лена думала до полуночи, ворочаясь в кровати, и только тогда кое-как заснула.
Травин о планах Кольцовой не подозревал, для него отношения с ней закончились три года назад. Поэтому он отлично выспался, выпроводил Лизу в школу и отправился на почту. Федотов поприветствовал
— Нет, ничего тебе не пришло, только журналы, — сказал он, — Лазаревич спрашивал, когда на аэродром поедешь. Давай в воскресенье?
Федотов выглядел вяло и грустно, он рисовал на бланке какие-то каракули химическим карандашом, пачкая рукава.
— Что, предложение сделал, а она отказала? — поинтересовался Сергей.
— Я хотел, — телеграфист вздохнул, — но не решился. Понимаешь, она ведь женщина исключительная, не абы какая барышня с улицы, просто так не подойдёшь. Да ещё мы поссорились немного, я завтра в Кисловодск еду к доктору, а у неё какие-то дела, так она собиралась их оставить и меня отвезти, я ей запретил. Подумаешь, сам доберусь, не маленький. Ну ничего, в воскресенье — точно, без колебаний. Да, ты же в Бристоле живёшь?
— Не совсем, в северном крыле от курортуправления.
— Тут телеграмма пришла артистке, которую ты поймал, Малиновской. От мужа, наверное, или брата. Отправитель — Лев Малиновски, один в один как нового начальника Осоавиахима зовут.
Телеграфист значительно посмотрел на Травина.
— Так это он и есть, что пишет? — спросил Сергей.
— А вот этого я тебе, брат, не скажу, чужие письма обсуждать не приучен, хоть по работе и приходится читать. У вас с ней как?
— Да никак, картина окончена, расчёт я получил. Представляешь, за три дня — семьдесят рубликов.
Федотов присвистнул и улыбнулся.
— Чтобы я так жил. Выгодная профессия, жаль только фактурой не подхожу. Ну а ты-то уже знаменитость, и в газетах о тебе написали, и в кино снялся, и вон, с артисткой познакомился, говоришь, что не было ничего, а в глазах-то интерес вижу.
И он хлопнул ладонью стопке бланков телеграмм.
— С ней девушка едет, Зоя, — объяснил Травин, — обещала телеграмму со станции прислать, так ничего и нет, а к ним какие-то личности тёмные тут цеплялись, даже до драки дело дошло. Ты мне текст-то не читай, просто скажи, есть повод беспокоиться?
Телеграфист посмотрел в сторону, колеблясь, потом вытащил бланк из стопки, коротко глянул, перевернул тыльной стороной вверх.
— Спрашивает, почему не написала, когда приедет, — сказал он, — думаешь, что-то случилось, может быть, в милицию надо сообщить?
— Хороши мы будем, если милиция заявится, а артистка дома сидит и чаи гоняет, — возразил Травин, — я вчера в Минводах справлялся, кассир говорит, взяла билет и села в вагон. Насчёт воскресенья подумаю, и послезавтра скажу.
Скорый Владикавказ-Москва отходил от станции Минеральные Воды по вторникам, четвергам и субботам в половине одиннадцатого вечера, и шёл до Москвы сорок семь часов. Федотов был прав, следовало обратиться в уголовный розыск, только любой агент Травина и слушать бы не стал. Во-первых, он, Сергей, родственником или близким другом Малиновской не являлся, с чего бы ему беспокоиться. Во-вторых, кассир, как он сказал Федотову, видел женщину, похожую на артистку, которая взяла билеты и села в вагон.