Артур – король драконов. Варварские истоки величайшей легенды Британии.
Шрифт:
Итак, в этом эпизоде мы имеем заслуживающее доверия описание полного разгрома «цивилизованной» нации конными варварами-кочевниками в 530 году до н. э. Еще более показательным является то, что здесь мы встречаем облаченную властью женщину, требующую голову своего поверженного врага и осознанно проливающую человеческую кровь. Мимоходом мы также узнаем, что женщины, очевидно, пользовались значительной степенью сексуальной и политической свободы, а кибитка являлась их владением. Наконец, мы узнаем, что мужчины совершали нечто вроде акта самопожертвования после того как они утрачивали свою значимость для общества в экономическом или сексуальном отношении.
Рассматривая артурианский канон, можно заметить, что там обнаруживается каждый из этих мотивов. Царица Томирис могла быть Девой Повозки, требующей и получающей голову побежденного врага и использующей человеческую кровь для своих мистических целей, в данном случае для мести. Старики приносят себя в жертву так же, как в артурианских сказаниях это делали потерпевшие неудачу и покоренные рыцари и короли.
Повествование Геродота рассказывает о скифах 512 года до н. э., то есть всего за 20 лет до рождения самого историка. Персидский царь Дарий {91} , завоевав земли к югу и западу от Черного моря, достиг Дуная и решил двинуться в Скифию, видимо, чтобы отомстить за 28-летнее нашествие скифов на Мидию вековой давности. Скифы, узнав о планах Дария, созвали всех своих соседей-кочевников и предложили им создать военный союз, чтобы дать отпор огромной армии персов. Некоторые согласились присоединиться к скифам – гелоны, будины и савроматы, их всех мы можем называть полуавтономными членами степной кочевнической конфедерации. Другие, также члены этой неустойчивой коалиции, решив, что скифы сами навлекли на себя гнев персов, первыми вторгшись в их страну, отказались присоединиться к союзу и вернулись домой. Это были агафирсы, невры, андрофаги («людоеды»), меланхлены и тавры.
Сознавая, что у них нет достаточных сил, чтобы разбить персов в открытом сражении, скифы решили их перехитрить. Отослав женщин и детей в кибитках далеко вперед вместе со своими стадами, они позволили Дарию пересечь Дунай и увлекли его прямо к землям племен, отказавшихся поддержать их союз, держась от персов на расстоянии одного дня пути и засыпая все водоемы и источники воды, мимо которых проходили.
Скифский лёгкий конный воин. Скифский воин в боевом облачении.
IV в. до н. э.
Реконструкция Д. Шевчука. Реконструкция М. Горелика.
Эта хитрость сработала, вынуждая неприсоединившиеся соседние племена либо бежать, либо влиться в скифский союз. Так продолжалось до тех пор, пока скифы не подошли к землям агафирсов, которые укрепили свои границы и уведомили скифов, что если те войдут в их земли, то будут атакованы и вытеснены. По этой причине скифы предпочли скрыться из виду и отправиться в другом направлении. В конце концов Дарий был так утомлен и раздражен этими бесплодными погонями за скифами, что послал их царю Иданфирсу письмо, обвиняя его в трусости и призывая скифов остановиться и сражаться либо покориться и стать рабами. Ответ Иданфирса является квинтэссенцией кредо кочевников и прекрасно иллюстрирует столкновение двух столь непохожих культур, двух столь различных образов жизни:
Мое положение таково, царь! Я и прежде никогда не бежал из страха перед кем-либо и теперь убегаю не от тебя. И сейчас я поступаю так же, как обычно в мирное время. А почему я тотчас же не вступил в сражение с тобой – это я также объясню. У нас ведь нет ни городов, ни обработанной земли. Мы не боимся их разорения и опустошения и поэтому не вступили в бой с вами немедленно… Владыками же моими я признаю только Зевса и Гестию, царицу скифов… А за то, что ты назвал себя моим владыкой, ты мне еще дорого заплатишь! [16]
16
Геродот. История. Пер. Г.А. Стратановского.
Скифы были настолько разъярены угрозой Дария, что решили нападать на персов всякий раз, когда те выходили добывать себе пищу. Геродот отмечает, что:
Скифская конница постоянно обращала в бегство вражескую конницу. Бегущие персидские всадники нападали на своих же пехотинцев, которые являлись к ним на помощь. Тогда скифы, отбив нападение конницы, поворачивали назад из страха перед пехотинцами. [17] Эти постоянные нападения достигли цели, истощив запасы и моральный дух персов. Ситуация достигла кульминации, когда скифы открыто выстроили свое войско в полный боевой порядок. Но едва персы заняли свои боевые позиции, на поле сражения выскочил заяц. Похоже, что для скифов конная травля зайцев явно была одним из любимых развлечений: немедленно отряд за отрядом устремлялись в погоню за этим маленьким, резвым зверьком. Вскоре все поле превратилось в «ревущую свалку людей». Когда Дарий понял, из-за чего поднялся весь шум, то, наконец, осознал, с каким презрением относятся к нему скифы, и решил, что «настало время подумать, как наилучшим образом возвратиться из этой страны». Его армия постыдно отступила, скифы преследовали ее на протяжении всего пути, и персы едва сумели избежать беды при переправе через Дунай со скифской территории.
17
Геродот. История. Пер. Г.А. Стратановского.
Конный скиф, охотящийся на зайца. Золотая бляшка из кургана Куль-Оба. IV в. до н. э.
Скифы были превосходными тактиками, поднявшими искусство ведения подвижных боевых действий на уровень высочайшего совершенства. Спустя примерно 200 лет после неудачной кампании Дария китайский военный стратег Сунь Цзы, человек, которого большинство профессиональных военных признает величайшим военным гением из всех когда-либо живших, напишет следующее в своем трактате «Искусство войны»:
Одержать сто побед в ста сражениях – это еще не высшее искусство. Покорить врага без сражения – вот истинное военное искусство.
Это было как раз то, что имеющие численное превосходство скифы проделали с Дарием.
Этот промежуточный эпизод в повествовании Геродота дает нам определенное представление об отношениях между скифами и их соседями. Скифы являлись одной из многих подобных групп степных кочевников, явно имевших общую культуру и, вероятно, говоривших на родственных языках иранской группы индоевропейской семьи. Это были самоуправляющиеся группы, несомненно, способные тесно сотрудничать и объединяться под единым командованием при образовании союза. Они сохраняли за собой право оставаться вне каких-либо коалиций, если таков был их выбор.
Геродот рассказывает нам, что у одной группы степняков был город, построенный в основном из дерева, который персы сожгли дотла. Есть предположение, что этот город располагался на месте современного Вельска. Огромный земляной вал окружал основной город, следовательно, некоторые из степняков были в то время уже урбанизированы. Однако Геродот дает ясно понять, что вожди этих народов оставались идейными приверженцами вольной кочевой жизни, не ограничиваемой пределами каких-либо территорий и не отягощенной имуществом.
В общем, принципы политической организации и межгрупповых отношений степных кочевников очень похожи на отношения между соседствующими королевствами в артурианских сказаниях с их высокомобильными конными элитами, которые вели крупную игру на поприще политического и военного соперничества. От создания и поддержания альянсов с независимыми соседями зависел военный успех. Поэтому только договорившись о взаимопомощи, кочевые группы вступали в битву с общим противником.
Грек Геродот снова и снова благоприятно отзывается о скифах, массагетах и других степных кочевниках, поскольку разделяет их враждебное отношение к персам. Он был настолько заинтригован скифами, что даже отправился к берегам Черного моря, чтобы встретиться с ними. Кроме того, он посвятил почти всю четвертую книгу своей «Истории» подробному этнографическому описанию того, что он видел и слышал.