Артур – король драконов. Варварские истоки величайшей легенды Британии.
Шрифт:
Приск действительно встречался с Аттилой и участвовал в некоторых переговорах с ним. После одной из своих поездок он вспоминает любопытный эпизод, когда гуннский пастух заметил, что у одного животного из стада кровоточит нога. Пройдя по кровавому следу, он обнаружил старый заржавленный меч, скрытый в траве. Вытащив меч, он принес его в ставку Аттилы. Тот немедленно объявил, что это меч бога войны, который почитался древними вождями гуннов, но затем был утерян. Внезапное возвращение меча, объявил Аттила, несомненно, принесет ему могущество в войнах и дарует победу. Затем, как свидетельствуют записи Приска, Аттила позаботился о том, чтобы эта история стала известна повсюду. Как только эта новость распространилась, говорят, несколько его врагов просто отказались сражаться с ним, предпочтя сдаться, нежели испытать на себе божественную ярость волшебного меча Аттилы.
Эта история рассказывалась по всей Римской империи. В то же время распространялись слухи о надвигающейся угрозе и неминуемом уничтожении Аттилой цивилизованного мира. Шел 445 год. Примерно в это время родился предполагаемый исторический персонаж – британский король Артур. Разумеется, что никакой прямой связи между мечом Аттилы и представлением о Калибурне, или Экскалибуре, могло и не быть. Бесспорно одно: культ меча настолько глубоко проник в сознание конных воинов степей, что его чтили даже монголоидные, тюркоязычные гунны.
При описании алан Аммиан сообщает, что они втыкают в землю по варварскому обычаю обнаженный меч и благоговейно поклоняются ему, как Марсу, покровителю стран, в которых они кочуют.
В целом об аланах он высказывается не так язвительно, как о гуннах; по его описанию, почти все аланы высокого роста и красивого облика, волосы у них русоватые, взгляд если и не свиреп, то все-таки грозен; они очень подвижны вследствие легкости вооружения, во всем похожи на гуннов, но несколько мягче их нравами и образом жизни.
Он отмечает, что они в охотах и набегах доходят до Армении и Мидии (Персии); находя наслаждение в опасностях войны, они предпочитают погибнуть в бою, нежели состариться в покое. Обратив особое внимание на заботу алан о разведении прекрасных коней, Аммиан отмечает:
О рабстве они не имели понятия: все они благородного происхождения, а начальниками они и теперь выбирают тех, кто в течение долгого времени отличался в битвах.
Иными словами, аланы управлялись вождями, которых римляне, без сомнения, назвали бы Dux Bellorum (военными вождями). Именно так называет Артура Ненний.
Я уже наметил в общих чертах, каким образом все эти характеристики обнаруживаются в артурианских легендах, но для моей аргументации это повторение очень важно. Аммиан писал в V веке, то есть в тот же период, что и грек Приск. А греческий историк Геродот в V веке до н. э., то есть за 850 лет до этого, оставил свидетельства о фактах, полученные им из первых рук. Поразительно, но подробности, приводимые у всех этих авторов, почти полностью совпадают.
Мы уже знаем, что образ жизни кочевников и формы их художественного и религиозного мышления созвучны артурианской традиции. Очевидно, что средства передачи этой культуры – обычаев и ритуалов – должны были быть чрезвычайно мощными. Практически одна и та же идеология обнаруживается от Сибири, возможно, даже от Маньчжурии, до Дуная и далее до Британских островов.
Эта идеология с едва различимыми изменениями господствовала на протяжении почти тысячи лет на территории в тысячи миль. Более того, поскольку эти культуры были бесписьменными, мы можем безошибочно предположить, что их идеология передавалась в виде устной традиции.
Вероятно, эта точка зрения нуждается в небольшом пояснении. Приходя в церковь в наши дни, мы совершаем ряд необычных действий. Мы поем, преклоняем колени, закрываем глаза и складываем руки вместе. Мы смотрим на кресты, стоящие вертикально на алтарях, часто каменных. Принимая таинство Причастия, мы символически пьем Христову кровь из потира – золотой чаши Святого Грааля, и вкушаем человеческую плоть. Все это могло бы показаться весьма странным случайному наблюдателю, скажем, прилетевшему с Марса. Но, если бы этот марсианин мог читать и ему дали экземпляр Библии, то вскоре он бы обнаружил логическую подоплеку всех этих странных действий в церкви. Итак, если люди втыкали в землю мечи и поклонялись им (является ли сходство меча с крестом также простым совпадением?), приносили им жертвы и совершали иные подобные действия, – и все это на огромной территории в течение целого тысячелетия – могли ли эти люди не знать, почему они все это делают? Очевидно, существовала некая мифологическая основа, которая давала разумное объяснение их ритуальному поведению.
Они, несомненно, рассказывали предания, которые связывали волшебные мечи с отрубленными головами, священной кровью в золотых кубках, богинями-воительницами, золотыми драконами, эпическими походами, приключениями и битвами со сверхъестественными и квазиисторическими врагами. Но до сих пор мы прослеживаем только один путь, по которому эти легенды из Восточной Европы попали в Британию: их могли принести туда только поселенные у Адрианова вала сарматские всадники (языги).
Но вернемся к истории. Натиск гуннов в 376 году стал причиной вынужденного массового исхода готов и алан с их территорий в Восточной Европе к границе Римской империи на Дунае. Местные римские военачальники сначала не позволяли никому пересекать границу, предоставив решение этого вопроса своему повелителю, императору Валенту {120} . В конце года Валент решил впустить беженцев на территорию Империи и, согласно сообщениям источников, 200 ООО человек переправились через реку под защиту Рима. Не все беженцы были готами, это была этнически неоднородная масса. Здесь были также аланы, сарматы и даже гунны, которые сражались в качестве наемников на стороне остготов… В это время на другой стороне реки гунны и их аланский авангард опустошали разгромленное королевство остготов.
Однако не все складывалось благополучно для беженцев: корыстные римские чиновники грабили их, назначая непомерные цены на продовольствие, отбирали женщин и маленьких мальчиков для своих плотских утех. В ответ на это готы, аланы и гунны стали объединяться в банды и начали разорять римскую провинцию Фракию. В 377 году основная часть этих разбойничьих групп, состоящая по большей части из готов, была зажата римской армией в теснинах Балканских гор. Ряд попыток вырваться не увенчался успехом, но в конце концов нескольким всадникам удалось проскользнуть через римское оцепление и заключить союз с большим формированием алан и гуннов, посулив им существенную часть награбленного, если они освободят зажатых в капкане готов. Когда римляне узнали об этом союзе, они предпочли отступить и освободить блокированных готов, нежели испытать на себе яростный натиск объединенной аланогуннской конницы. Смешанные силы готов, алан и гуннов продолжили разграбление Фракии, оставшись там на зимовку.
К весне 377 года Валент, император Восточной Римской империи, получил известие о том, что его племянник Грациан одержал ряд значительных побед над германскими племенами на Рейне и движется со своими войсками походным маршем, чтобы присоединиться к силам Валента для совместной атаки на чувствующих себя вольготно варваров во Фракии. Это сообщение вызвало у Валента чувство ревности, и он решил разделаться с варварами до прихода Грациана. Созвав военный совет, он выслушал мнения своих высших военачальников. Большинство склонялось к немедленным действиям, но, по версии Аммиана: