Артур, племянник Мордреда

Смирнов Андрей

Прочие детишки Аримана нас своим присутствием не порадовали — шлялись где-то в Отражениях и на папочкины вызовы не отвечали. По крайней мере, так утверждал сам Ариман.

Относительно высоких лордов — не стану утомлять тебя подробным описанием каждого, скажу лишь, что наибольшее мое внимание привлек глава Дома Ловчих Тьмы, некто Ментискон, брат покойной Белиссы Меноби. Один из старейших обитателей Дворов, он вовсе не казался старым. И клинком, и заклинаниями, по словам Джарета, он оперировал одинаково превосходно. За обедом он не демонстрировал никакой агрессии, напротив, вел себя очень даже культурно, но мое чувство опасности, когда я пожимал Ментискону руку, взлетело до высшей отметки. Схожее чувства из присутствующих у меня вызвал

только Танат и, пожалуй, сам Ариман, а из тех, с кем я был знаком раньше — только Фиона. Про Ментискона, предпочитавшего, как и Ариман, однотонно-черные одеяния, скажу еще лишь то, что Хэлвинд — второй Истинный Меч Хаоса — болтался именно на его поясе.

Во время обеда разговор носил подчеркнуто-нейтральный характер — рассуждения о погоде, искусстве и философии. Мне предстояло пройти через еще девять аналогичных обедов — по одному на каждый из Домов Хаоса, соответственно.

Ничего интересного в последующие дни не произошло, меня, как ни странно, не отравили, а когда обеды подходили к финалу, определилась кандидатура хаосита, который должен был стать официальным представителем Дворов в Аваллоне. Это был последний сын Грэмбла, еще остававшийся в живых — Деспил. От титула главы Всевидящих он давно отказался, в политическом раскладе никакой значимой роли не играл, но зато приходился моему дяде Мерлину родным братом и поэтому мог рассматриваться как наиболее «близкий» к Аваллону хаосит. Его родство с Мерлином значило меньше, чем ничего, учитывая, что сам Мерлин был давным-давно мертв, а Деспил к нашей семье никогда не проявлял ни интереса, ни симпатий. Но, так или иначе, представителем Дворов был назначен именно он — и, если подумать, кандидатура Деспила была не самой худшей из возможных. Лучше уж Деспил, чем Дара.

Итак, спустя три недели, посетив поочередно все девять Домов, попробовав все мыслимые и немыслимые блюда, отпустив годовой запас шуток, улыбок, комплиментов и приветствий, я отправился в обратный путь. Представил своим родственникам Деспила, отчитался перед Джинной, заглянул поочередно в Камелот, Совок-2010 и Белерианд — и опять во Дворы. На Лазурных Островах назревала крупная война, но я во время своего кратного пребывания в Аваллоне даже не стал интересоваться подробностями. Наверняка, снова вылезли какие-нибудь пираты. Я был уверен, что с этой проблемой родственнички прекрасно разберутся и без моего участия. Меня ждали гораздо более важные дела. После того, как я пройду Логрус, искренней любовью ко мне обитатели Хаоса вряд ли проникнутся, но, по крайней мере, перестанут рассматривать меня ТОЛЬКО как врага. Будут рассматривать как врага, которого можно использовать. Возможно, даже попытаются завербовать.

Вторая беседа с Ариманом состоялась в той же самой комнатке с подозрительными диванчиками, и, кроме короля, присутствовали также Эдуин, Танат и Бансес.

— Мы посовещались и я решил, — сказал Ариман, — что нет никаких причин, в силу которых вас к Логрусу пустить было бы нельзя. Тем более, что вы будете не первым не-хаоситом, прошедшим это посвящение.

В последней фразе Аримана содержалось явное указание на вопрос, который я должен был задать — и я этот вопрос, естественно, задал.

— А кто был до меня?

— Саломея, затем Бранд, и, наконец, Мордред.

Я был готов услышать первые два имени — но никак не третье.

— Мордред?! — Переспросил я, думая, что ослышался.

Ариман кивнул.

— Это произошло за несколько лет до того, как он убил Харгланта и Корал.

— Простите, — сказал я. — Но вы уверены, что убийцей был… именно он? У вас есть какие-нибудь доказательства? Ведь внешность Мордреда мог принять кто угодно…

— Вы его защищаете?

— Нет, что вы! Мне просто кажется, что при отсутствии неопровержимых улик нельзя однозначно утверждать, что убийцей был именно он, а не кто-то еще.

— Доказательства есть. — Сказал Ариман. — Камень Правосудия, который он вырвал из глазницы королевы — доказательство,

как мне кажется, более чем веское.

Это был гол в мои ворота, и я согласно покачал головой, признавая весомость аргумента. Тем не менее, признавать вину Мордреда нельзя было ни в коем случае. Я не слишком-то любил нашего экс-короля (хотя и уважал его) — но, если хаоситы хотят его крови, значит — Мордред не предатель. Более того, он им чем-то мешает. Если я, как представитель Аваллона, дам предварительное согласие на проведение общего расследования этого убийства, хаоситы поднимут этот вопрос еще раз — уже в разговоре с нашей королевой — и если Джинна, ненавидящая Мордреда чистой, незамутненной детской ненавистью, не дай боже, даст Ариману добро, Аваллон захлебнется в крови. Мордред-Фиона-Джулиан-Каин — неизбежная цепочка трупов, которая приведет, в конечном итоге, к войне между королевствами, поскольку уже на стадии Джулиан-Каин такие персонажи, как Жерар или Саймон, в стороне не останутся. Диана, Оттон… и пошло-поехало.

Поэтому я отступил на последний рубеж обороны и сказал:

— Возможно, вы и правы, но даже Камень Правосудия, который Мордред вернул в Семью, не является неопровержимым доказательством его причастности к убийству Харгланта и Корал. Уверен — если мы вдруг захотим допросить его, он скажет, что отнял Камень у настоящего убийцы. И его слова невозможно будет опровергнуть.

Эдуин фыркнул, Бансес, происходивший, как и покойный Харглант, из Дома Иноходных Путей, холодно посмотрел на меня, Танат остался невозмутим, а Ариман доброжелательно кивнул.

— Конечно, — сказал король Хаоса. — Вы совершенно правы. Нельзя не принимать в расчет и такую версию событий.

Мне стало ясно — он не будет давить дальше не потому, что не жаждет крови Мордреда, а потому что стремится к открытой войне между Хаосом и Порядком еще меньше, чем я.

— Скажите, — спросил я, посмотрев сначала на Аримана, затем на Бансеса, — вы знали о том, что Корал… и Камень Правосудия… находятся у Харгланта?

Бансес поморщился, Ариман чуть качнул головой. В общем, я так и думал. Харглант прятал Корал ото всех, и от своих и от чужих. Как о местонахождении Камня пронюхал Мордред — тайна, покрытая мраком, но нам всем здорово повезло, что Ублюдок получил эту информацию раньше, чем король Хаоса или Верховный Жрец Змея. Возврат Камня его первоначальному владельцу — божеству Хаоса — означал бы также и возвращение вселенной в ее первоначальное состояние. Никаких Отражений, никакого порядка и света, никакого Единорога и его потомков.

— Меня удивили ваши слова о том, что Мордред проходил Логрус. — Сказал я. — Почему вы позволили ему это сделать? Или он… ммм… обманул ваше доверие?

— Нет. — Сказал Ариман. — Мы бы никогда не стали ему доверять. Он прошел Логрус без нашего позволения.

— Разве Логрус не охраняется? — Изумился я. Непуганные они тут, в Хаосе… А все потому, что не заливали еще их Знак невинной кровушкой…

— Охраняется. — Уведомил меня Бансес. — До Смуты Хранителем Логруса был Сухэ, но после того как Дом Всевидящих оказался причастен к целой череде взаимосвязанных смертей, доверие ко всем представителем этого Дома несколько пошатнулось. Собственно, если бы не авторитет Сухэ, Дом Всевидящих, скорее всего, был бы полностью уничтожен. До этого, к счастью, не дошло, но далее исполнять обязанности Хранителя Сухэ уже не мог — да он и сам, впрочем, этого не желал.

— И кто стал хранителем?

— Жрецы Змея.

«Сиречь — дорогой товарищ Бансес.» — Подумал я.

— Могу вас уверить, — продолжал дорогой товарищ, — охрана Логруса обеспечена на самом высоком уровне. Однако этого оказалось недостаточно.

— Но почему? — Спросил я. — Магия Порядка, здесь, во Дворах, должна быть более чем заметна…

— Мордред не пользовался Лабиринтом для того, чтобы миновать охрану.

— Как же тогда ему удалось пройти через все ловушки, разобраться в запутанном клубке ваших Путей, отыскать дорогу именно туда, куда нужно…