Артур-полководец
Шрифт:
«Хватит!» Он закрыл уши руками. Голос на секунду стих, но тут же зазвучал вновь, продолжая, не слишком стесняясь в выражениях, на все лады склонять римлян и саксов.
Питер, немного смутившись, поспешно вылил содержимое вазы в горшок. Сполоснул вазу остатками воды из тазика, выплеснул воду в окно и водрузил на место сухие цветы.
Он снова осмотрел комнату, и взгляд его задержался на составленных в углу копьях – или дротиках. Он нахмурился, вспомнив о предстоящем поединке.
«Боже, Боже мой! Итак – завтра я умру».
Он
«Так что же произойдет? Я буду драться. Меня убьют, и вероятно, я вернусь в подвал, к Уиллксу. У Селли Корвин развяжутся руки. Она прикончит Артура, подпалит Камелот – да мало ли что еще она замыслила, – изменит историю, и вся Англия будет стерта с лица Земли».
Если во временной линии, насажденной Селли Корвин, целая деревня заместилась девственным лесом, сомнений не оставалось – не стало и Англии, в противном случае лес бы уже давно был вырублен, стволы деревьев пошли бы на сооружение домов, ферм и фабрик. Селли добилась – или добьется – чего-то такого, из-за чего Англия Питера Смита перестала – или перестанет – существовать.
Вдруг внимание Питера привлек чей-то громкий храп, доносившийся из-за занавеса. «Занавесочка-то задернута», – вдруг понял Питер, почти уверенный в том, что вчера ночью он оставил ее незадернутой.
Он вынул из ножен кинжал, который не удосужился снять на ночь, и рывком отодвинул тяжелый занавес. За занавесом он обнаружил молодого мужчину – лет двадцати. Тот свернулся клубочком в дверном проеме, прямо на пороге. Его песочные волосы были зачесаны назад и пахли свиным жиром. Туника и штаны у парня напоминали одежду людей Меровия. Несло от него так, словно он никогда в жизни не мылся.
«Не римлянин – это точно», – подумал Питер. Парень всхрапнул, закашлялся, пошатываясь, поднялся на ноги и мгновенно проснулся.
«О Господи, с таким часовым…» – подумал Питер.
– Чего это ты расхрапелся у меня на пороге, мальчишка? – требовательно вопросил он.
– Ланселот, это ты ли? – Парень говорил с таким подобострастием, что Смиту пришлось потрудиться, чтобы подавить желание благословить его.
– До сего мгновения был им. А ты, проклятие, кто таков?
По тону парня Питер понял, что они прежде никогда не виделись.
– Меня ты не знаешь, но знаком с моей матерью, леди Моргаузой. Мое имя…
Питер прервал его, подняв руку.
– Мордред? Так тебя зовут?
Брови парня взметнулись до самых корней волос.
– Так ты.., слыхал обо мне?
– Слава о тебе идет впереди тебя, Мордред. И с матерью твоей я действительно знаком.
Мысли Питера бешено заметались. Именно Мордред замыслил убийство Артура, стравил Ланселота и Гиневру и начал войну. Вполне подходящий союзничек для Селли Корвин. «Вот только теперь тебе не уйти, предатель проклятый!»
Мордред неуклюже тискал в руках широкополую, совсем неримскую шляпу.
– Принц! Государь!
– Что?
Парень помолчал, потом собрался с духом и снова заговорил:
– Государь!
– Ну что? – Питер успел подустать от всех своих титулов. Ему отчаянно хотелось информации, времени и еще – выпить.
– Принц, мой отец, король Морг велел прийти к тебе, величайшему воину обоих островов. Я.., я хочу научиться искусству боя, чтобы уметь водить войска на битву.
Питер удивился и придирчиво осмотрел парня. Тот был ладно скроен и строен, ростом чуть выше его самого, и ослепительно красив – ну просто, ни дать ни взять, статуя Аполлона. Питеру вдруг стало неловко, он механически одернул тунику. Этот Мордред сразу взял быка за рога. Вот и доверяй после этого хорошеньким мальчикам.
– Но разве ты уже не обучался.., всему, что подобает иметь мужчине? – запинаясь, проговорил Питер.
– Я ничего не упустил! Я говорю по-латыни, и по-гречески немного, в шахматы играть умею, мне ведомы все жертвенные ритуалы и обряды посвящения на Большом Острове. Я управляюсь с конем, владею копьем, топором и могу стрелять с седла, как учит Артус. Но я ничего не знаю о поединках. О самых что ни на есть настоящих поединках. И как же мне править нашими землями, если умрет мой отец, а я не сумею командовать легионами?
«Хороший парень! Доверься ему. Используй его…»
Питер покачал головой, стараясь задавить внутри себя масляный голос Ланселота.
Мордред нервно сглотнул и продолжал:
– Король Морг, мой отец, сказал, что для начала я мог бы стать командующим центуриями.
Питер с каменным выражением лица оглядел парня. Судя по тому, как описывал Мордреда Мэлори, он являлся незаконным сыном Артура, рожденным Моргаузой, сводной сестрой Артура. И кто же такой этот «король Морг», спрашивается?
– Сначала вопрос на засыпку, – сказал Питер. – Сколько воинов в центурии?
– По традиции – сотня, – ответил Мордред, сияя от радости. – Но Артус предпочитает от шестидесяти пяти до семидесяти пяти и добавляет двадцать кавалеристов.
– Зачем?
– Это.., этого я не знаю, мой принц.
«Центурии коротки, как и меч-гладиус». Мысль эта принадлежала Ланселоту, а не Питеру, но на сей раз Питер поблагодарил своего сожителя по телу. «Чего медлишь? Врежь ему как следует, этой саксонской свинье, с ног его сбей, подонка!»
Питер поджал губы. Он впервые понял, как это выгодно: иметь пару глаз, но две души сразу.
Он для пробы задал новый вопрос:
– Сколькими легионами командует Артус?
– Пятью, сир.
– А я?
– Двумя, сир.
– Двумя из этих же пяти?
– Да, сир.
– Как же мы оба можем командовать одними и теми же двумя легионами?
Мордред залопотал что-то неразборчивое. Наконец он сдался:
– Не знаю, сир.
Явно в субординации он не разбирался. Видимо, он врал насчет того, что боевого крещения пока не получил.