Артур-полководец
Шрифт:
Отец умолк, ожидая, видимо, что я стану возражать, ибо я часто возражаю ему, когда он начинает злиться. Но на этот раз я всем сердцем была согласна с отцом. Шесть лет, с тех самых пор, как Кей маршем вошел в наш Кантреф, изгнал ютов, а потом как бы невзначай заставил Харлек поклониться Артусу и вступить в союз с ним, мы стали не более свободны, чем этот потрескавшийся от старости король Морг со своей женушкой Моргаузой, которая сидит в заложницах в Каэр Камланне.
Я не хуже отца знала, чего на самом деле хочет Артус: ни больше ни меньше – сжать весь остров Придейн в железной деснице! Он разослал свои легионы во все
Отец, заметив, что я молчу, заговорил вновь:
– И что же нам делать, дочь моя? Что делать Харлеку? Как нам изгнать захватчика вместе с его легионами и когортами?
Вопрос был легкий, и ответ на него был только один.
– Мы должны объединиться с дядей, – ответила я. – С твоим свояком, королем Лири из Эйра.
Мне это казалось вполне оправданным. Дядюшка Лири был мудр и изворотлив. Борода у него такая длинная, что поговаривали, будто бы она тянется через весь пиршественный зал, когда он садится есть мясо. Вернее, говорили, будто бы она покрывает все пятьдесят стропил, но мне всегда казалось, что страшно неудобно кушать, когда у тебя борода подвешена под потолком.
Но отец уставился на меня так, словно я назвала имя какого-нибудь скелета из царства мертвых, назвать которого по имени – все равно что вызвать его дух, – Лири? Лири… Лири… – проговорил отец, будто пытался припомнить, о ком речь, и нервно захрустел пальцами. – Где же я раньше слыхал это имя, а?
– Он покачал головой. – Забудь о своем дядюшке-богохульнике, ему нельзя
доверять. Ведь это он пустил в свою страну этого римлянина Патрика , который явился, чтобы насадить в Эйре поклонение иноземному божеству. В сердце его нет той боли, которая сжимает наши сердца, Анлодда. Его не интересует Харлек.
– Но, – возразила я, – он король Эйра, и этому наверняка посвящена вся его жизнь.
– Нет, Анлодда, дочь моя. Харлек должен сам решать свои дела, иначе нам никогда не стать свободнее, чем сейчас.
Я кивнула. Старик говорил правду, и это было так же невероятно, как если бы из лесу вышел медведь, уселся на пенек и принялся цитировать Виргилия.
– Против моей воли, – продолжал отец, – ты обучилась военным искусствам, так же как твой брат, мой возлюбленный сын.
Я не показала, каково мне стало при упоминании Канастира – отец скорее всего не ведал о том, что вытворял Сторукий много лет назад, когда мы были помладше и спали с ним в одной опочивальне. Сразу после того, как умерла мать. Или все-таки ведал?
– Конечно, я был бы счастлив, если бы ты выросла настоящей принцессой, Анлодда. Но я действовал, повинуясь приказам.., ну, то есть я хотел сказать, согласуясь с пожеланиями моего свояка, имени которого я называть не стану, – ну, ты понимаешь, о ком я говорю. И он затравленно глянул на запад, в сторону Эйра. А мы с дядюшкой Лири всегда были дружны, и он ни в чем мне не отказывал. Он делал какие-то предложения – а я отказывалась, и все делала по-своему. То есть мне так казалось. Мне хотелось, чтобы он так думал, а потом почему-то получалось, что я делала все именно так, как хотелось ему, и вдобавок при этом мне казалось, что я просто жутко умна, поступая так. В Лири было что-то магическое, так я думаю.
Когда он улыбался, морщинки на его лице расправлялись и становились видны его небесно-голубые глаза. И еще.., казалось, он никогда не замечает несчастий и неприятностей. Честное слово, он как-то раз ушиб палец о камень, так палец стал – из чистого золота! Неудачи всегда оборачивались для него удачами, и когда сгущались тучи, любому было бы лучше оказаться рядом с дядюшкой Лири.
Лири частенько поговаривал, что не будь я его племянницей, а он – моим дядей, он бы непременно на мне женился. Именно он уговорил моего отца отдать меня в обучение боевым искусствам.., вот только, хоть убейте, не припомню, я сама его упросила, или он добился того, чтобы я его упросила…
– Тебе скучно? – поинтересовался отец, оторвав меня от раздумий. Я заморгала, словно собака, которую застали на месте преступления – у шкафа в кладовой.
– Нет, отец, – солгала я. – Я думала о том, что ты сказал об Артусе.
– Вот это хорошо, – улыбнулся он. Он перестал расхаживать по залу и уселся на свой зеленый трон. Скрюченные пальцы, словно два белых паука, сжали подлокотники, вырезанные в виде львиных голов. – Ибо то, что я тебе хочу поручить, касается именно благороднейшего Dux Bellonim.
Вот тут я действительно заинтересовалась: поручение касалось Артуса, и немаловажным было то, что я умею владеть оружием… Не собирается ли отец отправить меня в Камланн под видом заложницы? Бессмысленно, конечно, но от предвкушения приключений сердце мое запрыгало, как испуганный кролик.
– Пошли меня, отец! – воскликнула я. – Никто не послужит тебе и Харлеку лучше меня!
Он улыбнулся какой-то кошачьей улыбкой.
– Ты должна отправиться в Каэр Камланн, – сказал он. – Ты будешь служить при дворе этого римского полководца. Он станет доверять тебе, но ты ни в коем случае не должна проболтаться о том, кто ты на самом деле.., ибо однажды темной ночью, когда все будут мирно спать, и судьба этого змеиного логова, Каэр Камланна, окажется в твоих руках, ты исполнишь свой долг передо мной и Харлеком: войдешь в опочивальню и убьешь этого деспота!
Я молчала и смотрела на отца. Рот у меня открывался и закрывался. Я была воином, готовым умереть за принца, за Харлек! Но совершить убийство под покровом ночи, и убить не кого-нибудь, а своего повелителя? Пробраться, словно наемный убийца, в его опочивальню, и вонзить клинок в его закрытый глаз? У меня все перевернулось внутри, по спине побежали мурашки.
Страсть какая! Я понимала, что отцовское поручение связано со смертельной опасностью. Это и волновало, и страшило меня. Я понимала, что это предательство, это война…
Той ночью я не сомкнула глаз – так я волновалась. Отправить меня в Камланн, чтобы я заколола спящего Dux Bellorum! Барды будут слагать обо мне песни много веков, а жители Харлека воздвигнут мне памятник. Посмертно, конечно.
Я не питала иллюзий. Я понимала, что мне не выжить в этом испытании. И пусть я отправлюсь в загробный мир, но шею тирану сломаю – ведь тогда я разорву цепи, которые опутали мой город.
Артус не король и не император, его правление не перейдет по наследству к его потомкам. Он простой вождь, полководец – как Гальба , который завладел империей после свержения безумца Нерона. Убить Артуса – все равно что вынуть замковый камень из римской арки. Тогда весь Камланнский замок рухнул бы, рассыпался в прах, и Харлек и весь остальной Придейн стал бы свободен, и тогда конец мечтам Dux Bellorum об империи.