Арзу
Шрифт:
Теперь стало заметно легче, и можно было сосредоточиться на собственном теле; Фатих сознательно ослабил контроль над процессом. Сильными ударами он до упора вгонял свой большой член в податливое кровоточащее лоно, с упоением растягивая его, всей сущностью впитывая нарастающее напряжение. Приближаясь к пику наслаждения, султан почти непроизвольно нажал на твердый, явственно проступивший, возбужденный бугорок Арзу. Мощный оргазм бурной лавиной одновременно сотряс их обоих. Фатих умирал в ней – то ли от сладких звуков, издаваемых его Сиреной, то ли от беспрерывных волнообразных сокращений, выдаивающих без остатка его семя, и безумно хотел, чтобы эта маленькая смерть длилась вечно.
Наконец, выжатый до последней
Следовало признать, что его новая греческая Победа оказалась большой редкостью. И она просила научить ее тому, что уже умела! Вероятно, сама свободная островная природа наградила ее уникальным даром особой женской сверхвысокой чувственности. Фатих перебирал в памяти своих женщин и не мог припомнить ничего подобного. Может быть, от страха перед ним или от внутренней скованности и отсутствия собственных желаний они обычно долго приближались к оргазму, иногда для этого требовались месяцы, а то и годы, или рождение ребенка. О том, чтобы достичь его в первое соитие во время потери девственности, и думать было невозможно. Наверное, и обращение с ними самого султана не способствовало этому: он никогда особо не заострял внимания на ощущениях женщин, видя в них лишь источник своего удовольствия и сосуд для вынашивания наследников.
Сейчас он понимал, как ошибался. Душевное наслаждение, испытанное им от того, как поет тело женщины от одного прикосновения его пальца, дополняло и многократно усиливало физическое. Он снова и снова хотел это чудо, эту девочку-богиню, эту девочку-женщину, повергшую его, сама того не ведая, в пучину неземной страсти.
Повернувшись на бок, он взглянул на Арзу. О, что это было за зрелище! Его распятая цепями богиня мирно спала в кожаном ошейнике, опутанном влажными от пота, растрепавшимися золотистыми локонами. Медленно вытекающее из нее семя смешивалось на бедрах с алой кровью, окрашивая их в нежно-розовый цвет.
«Она будет болеть неделю, ублюдок, – подумал султан, – и ты не сможешь, слышишь, прикоснуться к ней целую неделю». Он тихо поднялся и аккуратно, стараясь не разбудить свое чудо, отстегнул цепи, снял кожаные браслеты и ошейник. Арзу не пошевелилась, лишь слабо улыбнулась во сне. Фатих нежно убрал прилипший локон со лба девушки и, еле сдерживая чувства, накрыл ее тонким покрывалом. О том, чтобы заснуть с ней рядом, нечего было и думать.
С глубоким вздохом сожаления султан накинул халат, в задумчивости прошелся по спальне, затем решительно направился к дверям и отдал несколько распоряжений слуге, дежурившему у входа. Вернулся обратно, присел на край ложа. Спящая девочка просто притягивала к себе взгляд. Фатих помотал головой, стряхивая наваждение, налил и выпил немного вина, нехотя разжевал виноградину. Случайно заметил большой охотничий нож, так и валяющийся на ковре, вспомнил напуганную до полусмерти Арзу и усмехнулся. Сейчас он мог бы легко зарезать этим ножом несколько десятков человек, если б только они посмели нарушить ее сон.
И сразу же, конечно, вспомнил, как девочка смиренно ползла к нему на коленях, как целовала его ноги, моля о пощаде и обещая быть самой-самой покорной рабыней. «Зачем?! Прекрати! Она должна поспать!».
Бесшумно открылись двери. Слава Аллаху, появился слуга, прервав его мучения. Он нес дымящийся кальян и небольшую коробку, обитую черным бархатом. Поставив все на столик перед султаном, склонился в почтительном немом вопросе, не поднимая глаз на ложе. Фатих махнул рукой, и тот так же бесшумно удалился, плотно прикрыв двери.
Спальня наполнилась густым сладковатым дымом. Спасительный гашиш! Он
На бархатной подложке лежали изделия одного из его лучших ювелиров. Султан любил драгоценности. Ему очень нравилось, как смотрится золото на черном бархате, пожалуй, даже лучше, чем на шеях его многочисленных жен. Особенно если золота много. Сейчас его было достаточно. Невероятной красоты колье посверкивало в пляшущем свете ароматических ламп. Удивительной прозрачности и искусной огранки алмазы были оправлены в чистое золото высшей пробы. Рядом переливался всеми цветами радуги массивный браслет, выполненный в таком же стиле.
Обычно после первой ночи с новой наложницей Повелитель дарил ей тонкий золотой браслет или монисто. Алмазы такой величины его жены получали лишь за рождение сына. Но сейчас был особый случай. Фатих знал, что уже завтра этот подарок будет обсуждать весь дворец, и он навлечет на себя праведный гнев не только собственных жен, но и визирей, страстно заботящихся об экономии казенных средств. Ну и пусть тявкают! Он, великий Правитель империи, мог позволить себе не замечать их, когда это было ему нужно.
Он снова вдохнул ароматный дым. Гашиш приятно дурманил голову и отключал разум. Султан любовался драгоценным колье так же, как недавно любовался своей богиней. «Их просто необходимо соединить вместе, – подумал Фатих. – Да, такой «ошейник» больше подойдет моей девочке». Гашиш делал свое дело и отменял все запреты, поставленные султаном самому себе. Он оглянулся на спящую Арзу и небрежным жестом кинул открытую коробку на ложе рядом с ней, бриллианты тихо звякнули. Фатих медленно потянул край покрывала, обнажая прекрасное юное тело. Встав рядом на колени, он бережно вынул колье и застегнул его на шее девушки, браслет занял достойное место на тонком изящном запястье. Как и предполагал Повелитель, выглядело это божественно! Сверкающее колье обрамляло чудную шею, слегка приподнимаясь на выступающих ключицах. Султан осторожно перевернул Арзу на бок и лег рядом, зарываясь лицом в ее волосы, вдыхая их аромат, нежно коснулся губами шеи чуть выше золотого замочка, потом чуть ниже. Она слегка согнула ноги, подтягивая их к животу, и застонала. Точно так же она сворачивалась в клубок на каменном полу, когда он воспитывал ее плеткой.
«Она будет болеть две недели», – это была последняя здравая мысль Фатиха.
Изнывая от вожделения, он вошел в спящую расслабленную девушку сзади, не встретив ни малейшего сопротивления, и имел ее глубоко, медленно и долго, смакуя каждое движение. Слабые чувственные стоны ласкали слух Повелителя, теплая кожа будто плавилась и растворялась под пальцами. Он так и не понял, спит или бодрствует Арзу, и так и заснул под утро, совершенно измученный неожиданно обрушившимся на него счастьем, не выходя из нее и не разжимая объятий.
*****
Известие о дорогом подарке султана новой наложнице молниеносно облетело дворец. Он тихо гудел, как растревоженный улей. Тихо, ибо громко гудеть боялся. Когда к полудню стало известно, что он выделил ей роскошные гостевые апартаменты рядом со своей спальней отдельно от гарема, дворец замер. Такого не могли припомнить даже старейшие визири, служившие еще его отцу! Фатих словно не замечал обращенных на него недоуменных взглядов, занимался текущими делами, вел себя как обычно и ничем не выказывал явных признаков помешательства. Гарем возмущенно бурлил, обсуждая небывалые новости, которые ежечасно обновляли услужливые евнухи, принося их с мужской половины. Только главная жена Фатиха, его ровесница, мать старшего сына, красавица Эмине Гюльбахар сохраняла спокойствие. Когда ей надоело слушать бесконечные причитания женщин, она сказала: