Асенька и ее зверь
Шрифт:
Вздохнул и зачем-то подхватив Настю на руки, молча в машину унес, целуя на ходу и покачивая, как младенца. Подранки…
6. Наш дом
Дорога до лагеря и обратно была для Настасьи одним сплошным серым дождем. Поскрипывающие дворники внедорожника приоткрывали занавесь водной преграды. Вода была сверху, вода была снизу, дождь то слабел, то снова лил, как из ведра.
Беринг лишь усмехался: Питер встречал их, не изменяя традициям.
Ванька, казалось, до самого лагеря не мог поверить в свое приключение. Тревожно косился
Настя, смахивая с капюшона капли, тоскливо смотрела на лагерь. Да она бы при виде такого рыдала и умоляла не бросать ее здесь. Лес, палатки, костры. Нет уж, даже пообещала бы себя вести хорошо и учиться на одни только пятерки. А Ванька восторженно на все смотрел и приплясывал от нетерпения. Все же мужчины – загадка природы. Вздохнула, отворачиваясь и пряча слезы.
– Нась… ты прости меня. Я… ляпнул не подумав, мужчины так не поступают.
– Иди сюда, – раскинула руки, и мальчишка ткнулся носом в плечо. Он сильно вытянулся за этот год, стал почти с нее ростом. – Ты мой защитник, Ваньк. Это ты прости, все не привыкну к тому, что у меня в доме теперь двое настоящих мужчин.
Братец встряхнул головой, отодвинулся. Беринг хлопнул его по плечу, что-то шепнув, улыбнулся. Парнишка подхватил свой рюкзак (размером в половину себя) на спину, улыбнулся в ответ и бодро зашагал к лагерю.
– Там его встретят? Он точно…
– Асенька… Разберется наш Ванька. Поехали лучше домой, я хочу есть, спать в своей личной постели и со своей персональной женой. Под боком. Хочу ходить босиком, совершенно преступно без тапочек и пить утром кофе на кухне без трусов, представляешь? Детей распихали, свободны!
И так он это все произнес радостно, глазами сияя, как семнадцатилетний мальчишка, что Настасья тут же представила себе кухню, утро, голого Беринга. Ох….
Вчерашнего душа в гостинице ей было мало. И взгляд напротив говорил: им мало обоим.
– Золотце мое, устала?
Устала. Тело ломило, одежда была несвежей. Бутерброды и кофе на заправках надоели хуже манной каши. Хотелось в душ и под одеяло.
Беринг все это понимал и сам: видел круги под глазами у своей Асеньки, слышал, как она ворочалась на сиденье.
– Предлагаю компромисс: я даю тебе ключи, ты сама поднимаешься на четвертый этаж. Квартира девятнадцать. Располагайся, осматривайся, я встречу с дороги Сибировых, заселю их, узнаю, как у нас там везде обстановка, и сразу вернусь. Мне нужно около часа. Справишься?
Она сомневалась. С мужем ей расставаться не хотелось совершенно, да и одной заходить в незнакомую квартиру было неловко. Но одна только мысль о горячем душе вдохновила ее настолько, что пришлось согласиться:
– Да, так будет удобнее всего. А чай у тебя дома есть?
– У нас дома. И чай, и сахар, и, кажется, шоколадка. Хотя в свежести последней сомневаюсь. Лучше не пробуй.
И улыбнулся так обаятельно, как умел только он. Будь Настя этим пресловутой шоколадкой, тут же бы растаяла.
Подхватила свой рюкзачок, забрала ключи и нырнула в подъезд, мимоходом заметив, как их верный конь снова
Огромная входная дверь на первый взгляд была деревянной: массивная, цвета мореного дуба, с рамой, украшенной затейливыми резными орнаментами. Но погрузив хитрый ключ в скважину, Настя услышала звук скрежета стали о сталь. Поворот, еще один, несколько странных щелчков, и дверь отворилась, впуская в святая святых: берлогу Беринга.
Просторный холл, в котором тут же загорелся автоматически свет, теплый и в меру яркий. Все тут было зеленым: рисунок на стенах в виде массивых лесных стволов, раздвижные широкие двери цвета свежей оливковой древесины. Каменные полы были похожи на дно лесного ручья: гладкие полукруглые плитки в россыпи кругленьких камушков.
Насте сразу же понравилось: и простор, и уют этого маленького личного леса. Вот только… В нем пахло женщиной!
Первая же дверь слева от входа вела в туалет. Узкий шкафчик-панель, на открытой полке которого сиротливо лежали открытые сигареты. Беринг сам не курил и запаха табака не выносил совершенно. Как и все морфы.
Дверь строго напротив вела на просторную кухню.
Как и холл, она была очень просторной, два огромных арочных окна выходили в глубь двора-колодца. Насте всегда очень нравился этот стиль, в каком-то из бесконечных сериалов, что Валька смотрел по телевизору его обозвали как “Старый Прованс”. Выходит, у них с Берингом вкусы сходились. Или… с его женщинами, что тоже немудрено. Снова пачка сигарет, пепельница, грязные какие-то тарелки. Влад и такой беспорядок?
Окружающий интерьер как-то разом померк. Настя злилась. До зубовного скрежета. На ее территорию проник кто-то чужой. И неважно совсем, что она тут впервые. Ее Беринг – ее и берлога, и это не обсуждается.
Шаг вперед, еще одна дверь – роскошная ванная. Зеркало во всю стену, джакузи, отдельный душ. Снова зелень глубокого темного леса, камушки под ногами, уют и покой.
Но спокойно Насте отчего-то не было, здесь ее подозрения только усугубились. Початая упаковка шампуня, небрежно брошенное на полотенцесушитель еще влажное полотенце, куча очень недешевой косметики возле зеркала.
Настя вдруг почувствовала себя героиней сказки “Три медведя”, причем в роли медведицы. Кто спал на моей кровати? Кто сидел на моем стуле? Кто купался в моей ванне и в мой унитаз… кхм? Что этот кто-то явно был женского пола, сомнений не оставалось. Причем здешняя “Машенька”, судя по брошенному в стирку черному кружевному бюстгальтеру, обладала бюстом размера С и тонким вкусом и в деньгах не нуждалась.
Дальнейший осмотр квартиры позволил узнать еще больше. “Машенька” любила кофе, белое вино и сырные крекеры, о чем говорили валявшиеся на столах пустые упаковки и бутылка возле бокса для мусора. Терпеть не могла мыть посуду, весьма небрежно относится к гигиене (на наволочке и полотенце остались следы тонального крема и алой помады) и любит красивую обувь. Одних только туфель в прихожей валялось три пары.
В первую минуту Настю охватила самая настоящая ярость, аж в глазах потемнело. Женщина – в квартире Влада! Ее, между прочим, законного мужа! Как он посмел привезти жену в дом, где жила его любовница? Она его… Уж она ему…