Ашборнский пастор
Шрифт:
Правда, стоило мне приподнять голову, как моим глазам представал очаровательный рисунок, где был изображен благословенный белый домик и у его окна моя любимая Дженни, но этот рисунок, вызвавший похвалу в ее адрес, не стал ли вместе с тем причиной неприятного замечания?
Таким образом, все вокруг меня и во мне самом говорило о ненависти, даже то, что говорило о любви.
Поскольку мне, в конечном счете, присуща твердая сила воли – она Вам известна, дорогой мой Петрус, – я решил отбросить все мои тревоги и всерьез приняться за эпиталаму.
Было около шести вечера; через час Дженни позовет меня ужинать, а после обильной еды, как я всегда замечал, работа движется трудно и медленно.
Я сказал себе, что в поисках вдохновения вовсе не обязательно возводить взор к Небу и возлагать на лоб ладонь левой руки, в то время как правая пытается поймать ускользающий ритм; я взял в руки перо и на прекрасном чистом листе бумаги снова вывел: «К Дженни!», вступая тем самым в настоящую битву с музой.
Но и на этот раз, как всегда,
Вместо того чтобы предстать передо мной с улыбкой на устах, с венком из роз на голове, с глазами, полными любви, такой, какой и полагается быть вдохновительнице нежных и гармоничных любовных песен, такой, какой она являлась Горацию, воспевавшему Лидию,. [281] Тибуллу, [282] воспевавшему Делию, [283] и Проперцию, [284] воспевавшему Кинфию, – она предстала передо мной в багряном одеянии, с сурово нахмуренным челом, с бичом в руке – такой, какой она являлась Персию. [285] и Ювеналу [286]
281
Лидия – лирическая героиня стихов Горация, его возлюбленная.
282
Тибулл, Альбий (50–19/17 до н. э.) – древнеримский лирический поэт, принадлежавший к кругу оппозиционеров режиму Августа; писал элегии, воспевавшие домашний очаг, верность в любви, мир и т. д.
283
Делия (настоящее ее имя, по свидетельству Апулея, было Плания) – предмет страсти Тибулла, неудачная любовь к которой описана в первой книге его стихов.
284
Проперций, Секст (ок. 47 – ок. 15 до н. э.) – один из наиболее значительных римских лирических поэтов; был близок к кружку Мецената, то есть к официальной литературе режима Августа; автор большого количества любовных элегий, в которых он воспевал свою очаровательную возлюбленную Кинфию, настоящее имя которой, по словам Апулея, было Гостия.
285
Персии, Флакк Авл (34–62) – римский поэт-сатирик, богатый аристократ этрусского происхождения; был близок к сенатской оппозиции императору Нерону; автор шести патетических сатир на традиционные темы античной философии; оказал влияние на творчество Ювенала.
286
Ювенал, Деций Юний (ок. 60 – после 127) – римский поэт, автор сатир, темы которых охватывают все римское общество; ему присущ мрачный, грозный тон и пессимистичный взгляд на мир. Ювенал вошел в историю литературы как классик «суровой сатиры», наставник-моралист и обличитель. Сравнение его творчества с бичом неоднократно встречается у литераторов нового времени.
Тщетно было бы обратиться к ней с самой поэтичной речью, на какую я только был способен: «Это не тебя, муза Эвменида, [287] я призываю; это к сестре твоей, златокудрой Эрато, [288] обращаюсь я.
Мне предстоит воспеть добродетели молодой женщины, молодой супруги, которая станет вскоре молодой матерью, на что я, во всяком случае, надеюсь; белое лебединое перо – вот что мне нужно, а не железный стилет, который ты мне предлагаешь!»
287
Эвменидами (то есть «благосклонными») стали в конце мифологического периода называть древнейших богинь мести эриний, дочерей Геи – Земли и Урана (или Ночи и Мрака), преследующих преступников и насылающих на них угрызения совести и безумие. После того как суд афинских старейшин во главе с богиней Афиной Палладой и при защите Аполлона оправдал сына Агамемнона Ореста за убийство матери, совершенное им как месть за отца, эринии получили имя эвменид и стали хранительницами законности и порядка. В поэзии нередко появляется образ одной Эринии (Эвмениды). Музы Эвмениды в древнегреческой мифологии не было.
288
Эрато – одна из девяти муз, покровительница лирической и эротической поэзии.
Однако муза была неумолима; она еще суровее нахмурила свое чело; ее одеяние из багряного превратилось в черное, а бич, который так и взлетал в ее руке, свистел, словно бич эриний!
О, если бы я захотел изменить этот сюжет, если бы, вместо того чтобы сочинять трогательную и нежную элегию, я, повинуясь движениям собственной руки, кинулся бы на ниву сатиры и собирал бы тернии, чертополох и крапиву, вместо того чтобы плести букеты из васильков, барвинков и лилий; если бы я, вместо того чтобы воспеть добродетели Дженни, пожелал преследовать сарказмами более язвительными, чем у Ренье, [289] Буало [290] и Попа, этого гнусного лакея, ставшего управляющим, эту легкомысленную девицу, ставшую его высокомерной супругой и кичливой подругой, – о, тогда, мне кажется, слова, полустишия и даже рифмы прихлынули бы ко мне в таком изобилии, что мне осталось бы только выбирать лучшие из них!
289
Ренье, Матюрен (1573–1613) – французский поэт, автор «Сатир», созданных в подражание Горацию и Ювеналу.
290
Буало-Депрео, Никола (1636–1711) – французский поэт и критик, теоретик классицизма; историограф Людовика XIV, придворный поэт; член Французской академии (1683); среди его сочинений – девять «Сатир» (1660–1667).
Вместо простых белых стихов, которые я просил у нежной музы, страшная муза предлагала мне рифмованные двустишия.
Было мгновение, когда я уже был готов поддаться искушению и подумал, что ошибался до сих пор на счет моего гения и что моим подлинным призванием является сатирическая поэзия.
Казалось, из руки моей вдохновительницы бич совершенно естественно перешел в мою руку; его ремни превратились в разъяренных змей; он свистел в моей руке, и я с радостью победителя слушал вопли боли, вырывавшиеся у управляющего и его супруги.
– Ну-ну! – восклицал я. – Так ты просишь милости?! Нет?! Значит, этого мало! Еще! Еще! Еще!
И я сделал жест секущего человека, а голос мой поднялся до такой высокой ноты, что Дженни, испугавшись, незаметно вошла, неслышно приблизилась ко мне и остановила мою поднятую руку, угрожающую, победительную и наносящую удар в десятый раз.
– Что с тобой, друг мой? – встревожилась она. – И кого это ты так бьешь?
Ее глаза тщетно искали незримый объект моего гнева.
Появления милой Дженни было более чем достаточно для того, чтобы прогнать эту дочь Ночи, [291] и Ахеронта [292] преследовавшую меня.
291
Ночь (Никта, Нике) – в греческой мифологии божество, персонификация ночи, противопоставляемая своей сестре Гемере (Дню).
292
Ахеронт – в греческой мифологии болотистая, медленно текущая река в подземном царстве, через которую души умерших, чтобы достичь потустороннего мира, переправляются в челне Харона. Дочерью Ночи и Ахеронта здесь названа Эвменида, однако по одной мифологической версии эринии рождены Геей – Землей от крови свергнутого Урана – Неба, а по другой – они дочери Ночи и вечного мрака Эреба.
Поэтому от одного только прикосновения Дженни, от одного ее вида и нежного голоса Эвменида исчезла как тень.
Сначала я подумал, что, если уж Господь одарил меня сатирическим талантом, в чем я, впрочем, ничуть не сомневался, то не приличествовало христианскому пастырю, то есть человеку, призванному проповедовать мир и согласие, предаваться подобного рода вдохновению.
Затем я рассудил, что если бы один раз я позволил себе случайно и, быть может, при смягчающих обстоятельствах следовать этому вдохновению, то сочинил бы сатиру, а не эпиталаму.
Однако, положение, в котором я оказался, требовало от меня сочинить эпиталаму, а не сатиру.
Наконец, я вспомнил и о словах «К Дженни!», начертанных на верху листа бумаги, который лежал на моем письменном столе, и сообразил: если Дженни их прочла, ей не понадобились большие усилия ума, чтобы догадаться о моем замысле прославить день ее рождения.
Следовательно, если она об этом догадалась, то никакого сюрприза для нее уже не будет.
Так что я подошел прямо к моему письменному столу и, прижимая Дженни к груди правой рукой, в это же время левой рукой завладел белым листом бумаги, незаметно скомкал его, зажал в кулаке и затем спрятал в кармане точно так же, как это уже было первый раз.
Наступило время ужина; стол был уже накрыт, и Дженни пришла за мной.
Я последовал за ней, решив отложить сочинение эпиталамы на ночь: ночные часы – это время вдохновения.
Но согласитесь, дорогой мой Петрус: весьма прискорбно, что неведомый гений, давно уже мучивший меня своим веянием, был гений сатиры, как раз тот, что должен был, как лев из Священного писания, оттолкнуть далеко от себя простого человека, которого Бог избрал, чтобы сделать его своим посланником мира, согласия и любви! [293]
293
Лев многократно упоминается в Священном писании, однако ни одно из этих упоминаний не соответствует тому, что говорится в приведенной выдержке.