Аскольд и Дир
Шрифт:
Он пошарил в брюках, вытащил ключ.
– Видишь? Со мной он. Чего испугалась?
– Знаю я вашего брата. Так и норовите беззащитную женщину обмануть.
– Что, многие тебя обманывали?
– ревниво спросил он.
– А то как же? Разве без этого бывает? Ну что держишь в руках, положи на подоконник.
Он положил ключ на указанное место.
Открывая дверь в спальню, она сказала:
– Снимай и тогу, чего стесняться. Я не буду оглядываться.
Услышала, как сзади зашуршала материя. Тогда она задула свечу, шире открыла дверь и сказала:
– Проходи впереди меня, я и эту дверь закрою на засов.
Колыхнулся
– Ничего не вижу, - раздался его голос.
– Сейчас свечу зажгу, - ответила она.
– А зачем надо было тушить?
– недоумённо спросил он.
– Сама погасла.
Она зажгла свечу и подняла над собой. Спальня наполнилась светом, и Сопеос увидел, что вдоль стены стоят вооружённые люди - моряки с корабля Есени. Он присел и непроизвольно прикрыл причинное место. Потом дико вскрикнул и кинулся в дверь. Вслед за ним полетел дружный мужской хохот десятка мужчин. Грек стремглав проскочил прихожую, на ходу прихватил свою одежду, вылетел в дверь и, мелькая голым задом, скрылся в темноте.
– Берите ключ, отмыкайте замок, - приказала Есеня капитану.
– А вы садитесь за весла. Немедленно отправляемся в море, иначе нас могут перехватить!
В полной тишине отчалили от причала и, сверяясь с огоньками города, заскользили по глянцевой глади залива. Увидели, как на пристани зажглись факелы, они заметались на том месте, откуда только что отошли.
– Ищи ветра в поле!
– удовлетворённо проговорил кормчий.
– Не в поле, а в море!
– весело поправила его Есеня.
Вскоре миновали горло залива и вышли в открытое море. Через две недели были на Руси.
XVII
Древлянский княжич, восемнадцатилетний красавец Внислав приехал на Киевский рынок за покупками. Здесь не то, что в затерянной среди глухомани Искоростени, куда купцы боялись появляться; в столице Руси было такое изобилие товаров, что у него разбежались глаза. Здесь торговали купцы из Византии, из Хазарии, из Болгарии, из Волжской Булгарии и из многих стран Европы, не говоря о новгородцах, кривичах, вятичах, северянах, радимичах и местных, киевских купцах. Сначала он прошёл оружейный ряд, где были разложены мечи, копья, секиры, кинжалы, привезённые из Скандинавии, Византии и Европы, а также изготовленные на Руси. Лежали литые или чешуйчатые медные панцири и искусно связанные кольчуги, шлемы, щиты, набедренники, обручи. И всё это на разный вкус и кошелёк. Он купил себе длинный кривой меч восточных мастеров; на лезвии его были выгравированы какие-то письмена, а ножны отделаны драгоценными камнями.
Затем перешёл в ряд, где было разложено снаряжение для коней: изогнутые седла, ратная сбруя с искрящимися украшениями, накидки для лошадей с затейливыми рисунками и орнаментом, уздечки, стремена, бубенцы…
Приобретая понравившуюся уздечку, он двинулся дальше и, пройдя мимо ковров и обуви, оказался в ювелирном ряду. Украшения его не интересовали, в них он не очень понимал толк и только любовался их разнообразием и красотой.
Вдруг почувствовал на себе внимательный взгляд, оглянулся. Украдкой из-под платочка за ним наблюдали два больших, обрамлённых длинными густыми ресницами глаза. Он тотчас подбоченился и медленно, но настойчиво стал подвигаться в их сторону.
– Что-нибудь выбрала?
– задал он первый попавшийся вопрос.
– Пока нет, - с некоторой запинкой ответила она.
– Тогда, может, вот это ожерелье?
– он протянул руку к украшению и заметил, что пальцы легонько дрожали.
– Очень красивое, но очень дорогое…
– Какие глупости!
Он отвязал от ремня мешочек с деньгами, рассчитался с византийским купцом (тот подобострастно и умильно всё это время кланялся ему) и стал надевать украшение на её шею. Она растерянно смотрела то в его лицо, то на ожерелье, не произнося ни слова, а у него кружилась голова от близости с ней, приятного запаха, который исходил от неё, и особенно от сияния очаровательных глаз.
– Вот! Носи на здоровье!
– сказал он победоносно, когда застегнул украшение и отошёл от неё. Потом не удержался, похвалил:
– Очень красиво! Как будто с ним родилась!
Она погладила ожерелье и ответила смущённо:
– Спасибо…
Потом они пошли бродить по рынку, рассеянно глядя на разложенные товары и не видя их; они были заняты друг другом.
– А как тебя звать?
– спросил он её.
– Листавой. А тебя?
Он назвался и спросил:
– Я правильно определил, что ты боярская дочь?
– И как ты догадался?
– По одежде. В ней чувствуется благородство и изящество.
И действительно, длинное платье из шелка светло-жёлтого цвета, с отложенным воротником и отделанным по краям золотистой каймой, очень шло ей, подчёркивая статность и красоту.
– А ты из древлян? Я вижу на плече ваш племенной знак.
– У тебя зоркий взгляд, если сумела заметить такую мелочь. Да, я сын древлянского князя Воисвета.
По её лицу на мгновение прошлась тень: с древлянами у полян была вековая вражда. Но она тотчас преодолела себя, спросила:
– И надолго к нам в Киев?
– На два дня. Послезавтра должен вернуться домой.
– Вон как!
– В её голосе прозвучало лёгкое разочарование.
– Но я приеду ещё, - заверил он её, - лиха беда - начало! Мне здесь очень понравилось!
Он сказал это с таким выражением, что она поняла: это относится к ней, по её лицу скользнула довольная улыбка.
Он проводил её до терема.
– У нас вечерами гулянье на лугу над Днепром, - сказала она на прощание.
– Придёшь?
– Обязательно!
– заверил он её.
Вечером он был на лугу. Неторопливо прогуливалась молодёжь, кое-где зажгли костры, завели хороводы. Внислав взглядом искал Листаву. Она стояла в кругу девушек и взглядом следила за его приближением. Когда он подошёл близко, встрепенулась и произнесла:
– Давайте начнём хоровод!
Девушки её поддержали. Тотчас образовался круг, запели песню. Внислав вошёл в него. Справа от него оказалась Листава. Ладонь у неё была мягкой и тёплой. Она повернулась к нему и наградила такой улыбкой, что перед ним всё поплыло, будто в тумане, и он видел только её огромные сияющие глаза.