Аскольдова тризна

Афиногенов Владимир Дмитриевич

«Вот ведут девушку, готовую сознаться в двух вещах: в целомудрии и в том, что она всецело принадлежит Иисусу Христу. И как только жестокосердые замечают её непоколебимость, заботу о своей добродетели, как только они узнают, что девушка готова принять за свою веру всякие муки, то им приходит в голову такая мысль: пусть девушка принесёт языческим богам жертвы, а иначе её сдадут в публичный дом... Чистую служительницу Господа отвозят в дом разврата, так как она отказывается от жертвоприношения.

Но вот слушайте опять: посвящённую Христу девственницу оставляют одну, без помощи... А к дому разврата спешат

похотливые мужчины. Чистая, нежная голубка заперта внутри, а дикие, хищные птицы расхаживают снаружи и спорят, кому из них первому броситься на добычу».

Первым клиентом к ней, сообщает далее Амвросий, является мужчина в обыкновенной одежде воина, переодетый христианин. Он обменивается с девушкой платьем, чтобы освободить её, но дело раскрывается, и их обоих убивают.

О другой девушке, осуждённой при Диоклетиане на заключение в бордель, рассказывает римский писатель Палладий. Она пугала посетителей дурной язвой, будто бы имеющейся у неё на половых органах, и таким образом сохранила свою девственность.

Уже в IV веке в Риме и Карфагене христиане чтили святую Агнессу, которая тринадцатилетней девушкой за веру была помещена в бордель цирка, где, однако, чудесным образом сумела остаться девственницей.

Наказание борделем во время преследования христиан относилось не только к девушкам, но и к юношам. Об одном таком юноше сообщает видный учитель церкви Иероним. Римский чиновник приказал привязать венками целомудренного юношу-христианина, предварительно обнажённого, к ложу, усыпанному цветами. Затем привели красивую гетеру, также обнажённую, и оставили их наедине. Гетера садится верхом на юношу и начинает совершать над ним насилие. Тогда молодой христианин откусывает себе язык и выплёвывает его в лицо проститутке...

Отношения между проституцией и христианством принимали самые разнообразные формы и являли собой также разнообразные примеры. Благочестивые женщины отрезали себе груди, раздавливали щёки и лицо, чтобы избежать бесчестья от сладострастных преследователей. Одна александрийская монахиня выколола себе оба глаза веретеном, чтобы мужчины не соблазнялись её красивыми глазами. Пустынник Ампелий прогнал из кельи блудливую женщину тем, что крепко держащимся в руке раскалённым железом начал проводить по своему телу.

Вот мы заговорили об обратной стороне медали — о блудницах. В Откровении Иоанна проститутка изображена в виде блудного города Вавилона, как зверь с семью головами и десятью рогами:

«И я увидел жену, сидящую на звере багряном, преисполненном именами богохульными, с семью головами и десятью рогами.

И жена облечена была в порфиру и багряницу, украшена золотом, драгоценными камнями и жемчугом, и держала золотую чашу в руке своей, наполненную мерзостями и нечистотами блудодейства её.

И на челе её написано имя: тайна, Вавилон великий, мать блудницам и мерзостям земным...

...Пал, пал Вавилон, великая блудница, сделался жилищем бесов и пристанищем всякому нечистому духу, пристанищем всякой нечистой и отвратительной птице; ибо яростным вином блудодеяния своего она напоила все народы.

И цари земные любодействовали с нею, и купцы земные разбогатели от великой роскоши её».

Таким образом, тайные чары женщины, врождённые сладострастие и чувственность происходят от дьявола. Этот искуситель, имеющий власть

на земле ещё до Христа, населил её похотью во времена самые далёкие. И оттуда они перетекают и в наши дни.

Надо отметить, что проституция — это чисто человеческое явление, которой нет аналогии в животном мире. Ибо только существо мыслящее может поддаться дьявольскому искушению. А первым организатором этого дела и пособником Сатаны стал Солон (между 640 и 635 — ок. 559 до Рождества Христова), который покупал женщин и предлагал «в общее пользование готовых к услугам за один обол ».

Поэтому определяющими признаками проституции стали: отдача себя многим, часто меняющимся лицам («в общее пользование»), полное равнодушие к личности желающего («готовых к услугам») и отдача себя за вознаграждение («за один обол»). Да и само слово «проститутка», приписываемое обычно римлянам, встречается в уже упомянутом сообщении о первом организованном в Афинах Солоном публичном доме, причём проститутки обозначаются в этом отчёте как существующие в борделе для продажи, то есть « продажные девки ».

Большое значение для более точного определения проституции и отличия её от других форм внебрачных связей имеют исследования римского юриста Ульпиана (ок. 170—228). Выводы его коренятся и в законодательном кодексе византийского императора Юстиниана Первого:

«Публичным непотребством как ремеслом занимается не только та, которая проституируется в доме терпимости, но и та, которая бесстыдно продаёт себя — как это обыкновенно бывает — в увеселительном кабачке или другом месте. Но под словом «публично» мы разумеем «всем и каждому, то есть без выбора» — следовательно, не такую женщину, которая отдалась, нарушив супружескую верность или благодаря насилию, а такую, которая живёт наподобие девки из лупанара».

С другой стороны, существует мнение, что и та женщина должна быть причислена к проституткам, которая публично отдаётся многим и без вознаграждения.

Любопытные сведения находим в сообщении о первых государственных борделях Солона. Девушки там стояли для осмотра нагими, чтобы каждый видел и мог выбирать по вкусу, и отдавались всякому желающему. Но часть своих доходов они должны были вносить в государственную казну. Тем самым Солон может считаться и отцом так называемого «налога на проституцию».

Во избежание оного появляется разного рода «уличная», «бродячая» и «полевая» проституция, где местом сношения служили мосты, своды, арки, большие галереи с колоннами, сады и фонтаны, портики, форумы, углубления в скалах, кусты и деревья, овраги, надгробные памятники, разрушенные жилища и другие тёмные места, в которых удобно было спрятаться. Таких проституток ловили и помещали в бордели, кои потом служили им постоянным местом жительства, но доходы заметно уменьшались.

Естественно, что публичный дом был излюбленным местом для начертания на его стенах неприличных эротических надписей и картин. Посещение борделей начиналось только в девятом часу дня по римскому времени. Ограничение визита устанавливалось законом, чтобы мужская молодёжь не пренебрегала гимнастикой и не начинала уже с раннего утра ходить по борделям. Причём «работа» этих учреждений продолжалась всю ночь.