Ассасины

Гиффорд Томас

С минуту-другую в библиотеке стояла тишина. Кардиналы сидели, опустив головы, и избегали встречаться взглядами.

И вот наконец тишину прорезал пронзительный и скрипучий голос Оттавиани. Точно острым ножом скребли по стеклу.

— Речь теперь не о Каллистии, Господь да облегчит ему страдания, — сказал он. — А вот наш Святой Джек пребывает в самом добром здравии...

* * *

Отец О'Нил приехал к Дрискилам к вечеру, когда вокруг начали сгущаться серые сумерки. Хью Дрискил позвонил ему сам. Голос у него звучал слабовато, но по интонации Персик понял, что старик не так плох, как он предполагал. Дрискил сказал, что находится дома вот уже двое суток и близок к умопомешательству. Ему одиноко, ему нужна компания, он хочет, чтоб Персик побыл с ним какое-то время.

И еще он хотел поделиться с ним какими-то соображениями, но отказался говорить об этом по телефону.

Дверь отворила Маргарет Кордер, личная секретарша и надежный щит Хью от всего внешнего мира. За ее спиной высилась сиделка, богатырского телосложения женщина в ослепительно белом халате, настороженно косившаяся время от времени на дверь в Длинную залу.

— О святой отец, — тихо произнесла Маргарет, — боюсь, он ведет себя не самым лучшим образом. Думаю, ему нужна мужская компания, но все его обычные посетители настолько поглощены работой... Словом, вы как раз то, что ему сейчас нужно. Чтобы было с кем поговорить, а не продолжать управлять миром, ну, вы меня понимаете. А нашу бедную няню он вообще к себе не пускает. В буквальном смысле. Он не в самой лучшей форме, но, уверяю, сил у него достаточно, чтоб устроить сущий ад и полностью отравить нам существование. — Персик помог секретарше надеть норковое манто, зарплата вполне позволяла ей купить такую роскошную вещь. — Я буду в «Нассау Инн». Практически все время там.

— Вы просто сокровище, — с улыбкой заметил Персик.

— Для меня это каникулы, падре. Я привыкла работать. И чем была вынуждена заниматься весь сегодняшний день?...

— Ах, мисс Кордер! Вы, должно быть, знаете уйму всяких секретов. Просто удивительно, как это до сих пор вас еще не похитили!

— Падре!

— Да я просто пошутил. Он что, действительно так несносен?

— Вы только с ним не спорьте. — Она вздохнула. — Выпивка, сигары, тут мы не можем его остановить. А когда попробовали, лицо покраснело, так и налилось кровью, и мы испугались, не дай бог, еще удар хватит. А это хуже сигар и выпивки. Сестра Уордл будет поблизости, или здесь, в холле, или на кухне, так что если что понадобится, зовите. А как связаться со мной, вы знаете. Закажу ужин в номер, возьму хорошую книжку. Вы когда-нибудь читали книги отца Данна?

— Да, конечно. Ведь он мой друг.

— Я его просто обожаю! Что за изощренный, изобретательный ум! И потом, как может священник так много знать о сексе?

Персик покраснел и стал похож на шестнадцатилетнего юнца.

— Сила воображения делает порой чудеса. Иного объяснения у меня нет.

— Ну, надеюсь, у вас тут будет все в порядке.

* * *

Лицо у Хью Дрискила осунулось. Морщины в уголках глаз стали глубже. Когда Персик приблизился к дивану, он отложил в сторону один из альбомов для фотографий в темно-зеленом кожаном переплете. Персик мельком успел заметить лицо Вэл. Цветной снимок теннисного корта, стройные и загорелые ее ноги, коротенькая юбочка вздулась от ветра, и видны маленькие белые трусики. Она улыбалась и щурилась, прикрыв ладонью глаза от солнца. Двадцать... да нет, двадцать пять лет тому назад. Невыразимо больно было думать о том, что ее уже нет в живых.

— Присаживайтесь, святой отец. Хотите выпить? Угощайтесь. — На журнальном столике стояли бутылка виски «Лэфройг», графин с водой, серебряное ведерко со льдом. — Смешивайте по вкусу, не стесняйтесь. Я намерен подержать вас у себя. Будете выслушивать мои жалобы о том, какой печальный оборот приняли события к концу жизни. И мне плесните чуток. Что-то в горле пересохло. — Он наблюдал за тем, как Персик смешал себе в бокале виски со льдом, затем налил и ему, в тяжелый граненый стакан. — Врачи, сестры, это совершенно чудовищное существо, что находится сейчас в доме, — они обращаются со мной так, словно я умираю. Да какая, черт возьми, разница, когда это случится? Маргарет по природе своей спасительница жизней. И все, как вы могли заметить, идет не самым лучшим образом... Скажу более того, жить, по-моему, вообще не стоит. Просто надо доделать несколько вещей, перед тем как уйду. О Господи, Персик, куда только девается время? Просто тает, сжимается, и все. Типичные жалобы каждого умирающего. Ладно, чему быть, того не миновать. Дочь моя мертва. Меня пытаются убедить, что в этом замешана Церковь. Сын вообще бог знает где, разоблачает Церковь и выставляет себя на посмешище... У меня, знаете ли, есть друзья в Риме, время от времени получаю от них весточки. Да... — Слова он произносил немного невнятно, глотая слоги. Впрочем, Персика удивило другое. Никогда прежде Хью Дрискил не был столь многословен. Просто поток сознания. Он всегда был молчалив, любил выражаться кратко и эмоций при этом не выказывал. На старике был темно-красный халат с синим кантом и синими же инициалами на нагрудном кармане. Он приподнял стакан, в нем звякнули кубики льда, и жестом указал в дальний конец комнаты, в сторону холла, где несла дежурство сестра Уордл. — Она меня боится. Понимает, кто я. Бедняжка. Я был с ней груб. Сказал, что ей не мешало бы побриться. Сам не понимаю, что это на меня нашло...

— Она может воспользоваться одноразовым станком, — заметил Персик.

Хью Дрискил расхохотался глухим хрипловатым смехом.

— О Господи, Персик! Не обижайтесь, но мне кажется, Бог создал вас не для духовного сана.

— Другие тоже иногда так говорят.

— Вы невинная душа. Неважный материал для священника. Зато человек хороший. Вы очень хороший, добрый человек. Дочь вас любила... вы были таким славным мальчиком. Скажите, а вы любили Вэл?

— Да, любил.

— Что ж, все сходится. Она мне говорила то же самое. И еще говорила, что вам можно доверять...

— Когда говорила, сэр?

— Сэр? Какой еще сэр? Перестаньте, Персик. Говорила во время последнего нашего разговора. Перед тем, как погибла.

— Правда?

Хью Дрискил рассматривал снимок девочки, щурившейся на солнце. Потом стал медленно переворачивать страницы. Перед Персиком проходила вся история семьи, только вверх ногами. — А вот и вы. Стоите под новогодней елкой рядом с Вэл... счастливые то были дни... Нам ведь не дано предвидеть свое будущее, верно, отец?

— Если бы мы могли, — заметил Персик, — то никогда бы не были счастливы.

— А вот и моя жена. Здесь она с кардиналом Спеллманом... незадолго до своей смерти. Вот уж несчастная была женщина, моя Мэри. Впрочем, вы ведь ее знали...

— Ну, нельзя сказать, что знал. Я был тогда еще слишком молод. И переехал сюда уже... после.

— Да, верно. Так о чем это я? Если честно, вы немного потеряли. Мэри была со странностями. Никогда не умела правильно обращаться с детьми... И еще знаете что? Я как-то плохо помню ее лицо. Мне должно быть стыдно, верно? Да, конечно, последнее время с памятью у меня не очень. Но суть в том, что память далеко не всегда является желанной гостьей. К примеру, мне вроде бы говорили, что Папа того гляди сыграет в ящик...

— Вам лучше знать, чем мне. У вас такие связи. Кардинал Д'Амбрицци...

— Да, что верно, то верно. Старина Джек звонил мне несколько раз. Что ж, друг мой, пришла пора сказать вам ужасную правду. Сейчас буду пытать вас клещами, как во времена инквизиции... — Он криво улыбнулся. — Помните ли вы вашего предшественника в Нью-Пруденсе, отца Джона Траерне. Помните?

— Отца Траерне? Да, конечно, помню.

— Так вот. Я знал его достаточно близко. В последние годы он превратился в упрямого и чрезмерно любопытного старого шута. Позвольте рассказать вам о нем одну историю. Персик, сегодня вы играете роль моего сына... которого на самом деле у меня никогда не было. Мой сын должен был стать священником, а вместо этого занялся футболом и адвокатурой... Впрочем, не буду и дальше чернить его в ваших глазах, вы ж его друг... — И Хью Дрискил протянул стакан, давая понять, что ему надо подлить виски.

Персику не нравилось, какой оборот принимает этот разговор. С того места, где он сидел, был виден двор, ярко освещенный фонарями. О'Нил видел, как его старенькую битую машину засыпает снег, что шел не переставая с момента приезда. Прогноз по радио обещали неутешительный, с Огайо и Среднего Запада надвигался циклон, и первый обильный зимний снегопад был обещан именно на сегодня. При этом почти не было ветра, и вся сцена за окном напоминала рождественскую открытку. Персик подлил в стакан Дрискила виски, добавил льда и воды.