Астор-Холт
Шрифт:
движений. Нет, таким девушкам не место среди циркачей. Но что тогда она там делает?!
– Я слушаю тебя, - проговорила знахарка, прекрасно понимая, что от неё явно чего-то хотят.
Девушка попыталась заговорить, но слова давались ей слишком сложно. Тогда один из
сопровождающих мужчин, притянул её к себе и заговорил сам.
– Мы очень благодарны вам за помощь, - начал он уверенным тоном.
– Но вынуждены просить ещё
об одном...
– именно в этот момент из соседней комнаты
которого на лице мужчины появилось странное выражение жуткой скорби.
– Эрида, мы не можем
взять ребёнка с собой. Дорога не лучшее место для новорожденной. Поэтому, просим вас оставить
девочку здесь. Это, - он положил руку на крышку большой шкатулки, - деньги на её содержание.
Ещё столько же вам будут привозить каждый год, пока у нас ни появится возможность забрать
малышку. А это, - мужчина достал из кармана несколько перстней с крупными камнями, - за то, чтобы никто не знал, откуда этот ребёнок у вас появился.
– Эрида, - снова заговорила девушка, а на её щеках блеснули дорожки от слёз.
– Прошу, не
отказывайте нам. Моё сердце разрывается от необходимости расстаться с ней, но... иначе нельзя.
Умоляю вас... помогите.
В её глазах было отчаянье, такое сильное, что женщина просто не смогла отказать. Она коротко
кивнула, и села на стул у стены.
– Спасибо, - проговорила молодая мать, кидаясь ей на шею.
– Нам пора идти, - холодным тоном напомнил мужчина, и пока Эрида соображала, что сейчас
произошло, её дом опустел.
И вот, когда ночь снова завладела своими правами, стало ясно, что с этого дня жизнь городской
знахарки измениться. И она почти не сомневалась, что никто эту малышку уже не заберёт. Никогда.
Глава 1. На пути к себе
Яркие солнечные лучи освещали округу, нагревая её до опасных градусов, и даже массивные белые
облака не были способны создать здесь хоть какое-то подобие прохлады. В это послеобеденное
время, когда жар светила достигал своего апогея, находиться под его прямым лучами становилось
просто невыносимо. Все разумные существа предпочитали прятаться за толстыми стенами домов, или в тени вековых деревьев, и в такой жуткий полуденный зной даже не пытались попасть на улицу.
И во всей округе начинался так называемый дневной сон. У всех... кроме одной, для которой эти
несколько часов становились маленьким островком свободы.
Не скажу, что на меня совершенно не действовал жар полуденного солнца. Действовал, ещё как.
Но я давно привыкла жить с ним в согласии. Поняла, что выходить из дома в такое время без шляпы
или платка - сущее самоубийство, что в тени раскидистой ивы у самой кромки большого пруда жара
почти не ощущается, и что только в такую жару никто не станет мешать чудным минутам отдыха и
возможности просто побыть собой.
К этому пруду, я приходила всегда, как только появлялась такая возможность, то есть во все
погожие летние деньки, и искренне наслаждалась мгновениями тишины и покоя. Здесь можно было
представить себя кем угодно! Сбежавшей капризной принцессой сказочного королевства... или
прекрасной феей, которая держит путь к своему возлюбленному... или просто маленькой девочкой, чьи родители ждут её дома. А когда солнечные часы перемещали тень на три, приходилось снова
возвращаться в грубую реальность, и со вздохом разочарования вспоминать, что я - просто я.
Обычная горничная, с простым именем Трил, без титулов или богатых родственников. Снова
подниматься и идти драить комнаты и помогать на кухне в особняке миссис Гральян, прикусывать
себе язык, каждый раз когда хочется ответить на очередное оскорбление или несправедливое
суждение госпожи, а по ночам тайком пробираться в её библиотеку, где графиня хранила свою
огромную коллекцию книг.
Вот такая моя жизнь, вот такой я родилась. Но... как всегда говорила моя приёмная мать: "Мы
должны с благодарностью принимать свою судьбу со всеми её превратностями и сюрпризами". То
же самое она сказала, перед своей смертью, когда мне было всего десять, и жизнь казалась
прекрасной игрой. А за два дня до этого, в нашем маленьком домике на краю небольшого городка в
глубине страны появилась богатая знатная дама, которая оказалась её родной сестрой. И она не
смогла отказать умирающей в её последней просьбе... забрать меня к себе и присматривать до самого
совершеннолетия. Вот с того самого дня моя жизнь круто изменилась.
Теперь же, мне восемнадцать, уже много лет я работаю в доме графини, и рада бы уйти... да только
некуда. Но и жить так с каждым днём всё сложнее и сложнее. Приказы госпожи становятся всё
изощреннее, наказания - жестче, а условия работы - хуже. И пусть, по нашим обычаям я уже как
полгода считалась совершеннолетней, но попыток покинуть дом не предпринимала ещё ни разу.
Естественно ни в какую школу или пансион меня не отправляли, и я очень благодарна Эриде - моей
приёмной матери, за то что не оставила меня неграмотной. Она была знахаркой, причём довольно
талантливой, и помимо чтения, письма и счёта, так же обучала меня разбираться в травах, распознавать болезни и раны, но, самое главное, она смогла открыть во мне способности для
обращения к силам стихий. И для маленькой девчушки, коей тогда являлась я, это стало настоящим