Астральный двойник
Шрифт:
Восхитительной явью оказался и сон, который она увидела накануне их первой встречи. Не потому ли она сразу узнала красавца-сыщика, повстречав его въяве? Узнала сразу, а чтобы осознать подарённую ей любовь, понадобилось полтора года. Зато теперь она была счастлива.
И лишь тот сон, где они со Штольманом танцевали, всё никак не хотел сбываться.
Сейчас ей снилась каменистая горная тропа. Людей она не видела, только пули беззвучно ударяли в камни, высекая искры и фонтанчики пыли. Потом картинка сменилась, и на тропе встали люди – человек пять или
Рывком села на постели, прижимая пальцы к взмокшим вискам.
Сон?
Вещий сон?
Она нервно оглядела спальню. Соседняя подушка была смята и пуста.
Накинув пеньюар, Анна выскочила в соседнюю комнату. На столе белел листок, полускрытый её перчатками. Несколько слов по-английски, написанных ровным почерком: «Ушёл за Каримом. К обеду вернусь». На русский язык был временно наложен негласный запрет.
После своего исчезновения в прошлом году Яков Платонович никогда больше не покидал её спящую, не оставив о себе весточки. Но сейчас эта весть почему-то не успокоила. Караван-сарай располагался за городом. Та тропа вполне могла вести к нему.
Анна взметалась, как птица над гнездом, кинулась одеваться, разыскивая и снова роняя вещи.
Что же делать?
Не глядя, скрутила волосы в тяжёлый узел, кое-как заколола его на затылке. Всё, кажется, она готова! Куда бежать?
Внезапно в замке заскрипел и повернулся ключ. Штольман вместе с Каримом вступил в комнату, аккуратно прикрывая за собой дверь. Увидел Анну и принялся деловито поправлять левый манжет – всегдашний признак сильного смущения.
Как будто во всём остальном он выглядел безупречно!
Кудрявые волосы взъерошены и припорошены жёлтой пылью. Шляпы нет вообще. На скуле кровавая ссадина. А элегантный питерский сюртук всегда щеголеватого сыщика, начиная от плеч, просто распластан на ленты по всей длине спины.
– Так, Яков Платонович! Как это понимать?
Муж хмыкнул:
– Напали какие-то разбойники на горной дороге. Должно быть, ограбить хотели. – он успокоительно поцеловал её в лоб. – Карим подоспел, мы их отогнали, одного застрелили. Я даже патроны все не израсходовал. Нечего волноваться!
Анна села, чувствуя, что колени слабеют. Слава богу, только сон!
Карим сиял, как алтын, и очень старательно кивал, подтверждая каждое слово. Вот почему она им не верит? Ни одному. Сговорились ведь!
– Застрелили? Может, я его вызову?
– А как вы будете это делать, Анна Викторовна? Дух сорокового разбойника Али-Бабы, явись?
– Ну вас, Яков Платонович! Вечно вы смеётесь!
– И не думаю, моя радость! – он смеялся, конечно, но поцеловал её очень чувственно.
Она чуть голову не потеряла, но тут же ещё Карим торчал у двери – и явно любовался. Заметив её взгляд, лихо сдвинул на затылок неизменную лисью шапку, зацокал языком:
– Керемет, Анна-апай! Ой-бой, кк кздер!
Кажется, сегодня
К обеду спускались, потратив полчаса, чтобы привести себя в порядок. Яков умылся, переоделся и заклеил ссадину пластырем. Анна глянула на себя в зеркало и вмиг поняла, чего муж так веселился. Пришлось воронье гнездо на голове разбирать и причёсываться заново.
Карима отослали в караван-сарай, наказав ни с кем, кроме киргизов, не общаться и по-русски не говорить. Штольман дал деньги, чтобы сговориться с караван-баши. Чего в дорогу не хватало, они собирались сами купить после обеда в городе.
Пообедать им так и не пришлось. У входа в гостиничный ресторан к ним подошёл сержант-индиец:
– Вас просят прибыть в дом резидента, - обратился он к Штольману.
– Меня? – старательно удивился Яков. – Вы не ошиблись?
– Никак нет. Мне дан приказ привести именно вас.
Анна судорожно вцепилась в локоть мужа. Они обменялись быстрыми взглядами, и Яков принялся аккуратно расцеплять её побелевшие пальцы. Поцеловал руку, произнёс непринуждённо светским тоном:
– Обедайте без меня, дорогая!
Анна отчаянно замотала головой.
– Я иду с вами.
Штольман пристально посмотрел на неё и не стал спорить:
– Хорошо. Прогуляемся.
В присутствии сержанта разговаривать они не могли. Муж двигался неспешным шагом, словно они снова вдвоём бродили по аллеям Затонского парка. Анна понимала, что он пытается её успокоить. Только вот спокойствию неоткуда было взяться. Вызов и конвой могли означать только одно…
Дом английского резидента был построен в обычной колониальной манере – с кованой оградой, парком и колоннами. Англичане всегда строились так, словно были у себя дома. У входа стояли часовые-индийцы в ярких мундирах.
У ограды Штольман снял руку жены со своего локтя, поцеловал холодные пальцы, кивнул на прощание. Анна осталась стоять снаружи, не в силах отойти хоть на шаг от решетки.
Неужели так заканчивалось её счастье?
Но что их выдало? Они приехали поздно вечером накануне, ни с кем особо не разговаривали. А утром Штольмана уже пытались убить.
Донёс бабу? При нём они часто говорили по-русски, особенно вначале. Бабу был не похож на того, кто сдаёт нанимателя, но кто знает? Чем-то же объяснялся этот внезапный арест.
Увидит ли она Якова ещё? Или его уведут какой-то другой дорогой? И что будет дальше? Как они поступят с тем, кого считают шпионом?
Время шло. Караул у дверей успел смениться дважды. Анна вчуже отметила, что, должно быть, прошло уже два часа. Если кто-то и обращал внимание на молодую женщину европейской наружности, замершую по ту сторону ограды с трагическим выражением, застывшим в синих глазах, то никто к ней так и не подошел. Она никого не интересовала. Женщина без мужчины ничего не значит в этом краю.