Астроном
Шрифт:
Со святым Раком меня связывают особые воспоминания. История возникновения храма очень древняя, она связана еще с Основателем нашей веры. Когда-то Основатель вместе с учениками сидел на берегу озера. Есть было нечего, жители того края презирали Основателя и гнушались подать его ученикам даже краюху хлеба. Тогда Основатель приказал наловить и сварить раков. Приказание было выполнено, горка красных раков оказалась на чистой тряпице пред учениками, но ни один из них не решился отломить даже кусочек, ведь по обычаям того времени раки считались презренной, нечистой пищей. Основатель посмотрел на них и горестно покачал
– Не хлебом, а верой живет человек, – сказал он ученикам. Те промолчали, прислушиваясь к бормотанию пустых желудков.
Тогда Основатель вытащил одного рака, положил его на траву задом к озеру и произнес:
– Иди, радуйся и радуй других.
На глазах изумленных учеников вареный рак медленно приподнял усы, пошевелил выпученными, почерневшими от кипятка глазами и пополз к озеру. Добравшись до кромки воды, он, словно прощаясь, приподнял вверх обе клешни и скрылся. Пристыженные ученики немедленно принялись за еду.
С тех поры в озере завелись раки красного цвета. Благословение Основателя наделило их волшебной силой: рана, нанесенная клешней такого рака, оказывала благотворное влияние на человека: парализованные конечности вновь начинали двигаться, старые девы находили суженого, бесплодные женщины беременели. К озеру потянулись паломники, возле мест, где водились раки, выстроили специальные купальни, и сотни людей целыми днями мокли в воде, ожидая целительного прикосновения клешней. В купальни, привязав камни потяжелее, сбрасывали десятки килограммов чуть подгнившего мяса, которые должны были приманивать чудотворцев.
Но чудеса происходили все реже и реже, хотя количество ущипленных не уменьшалось. Объясняли это тем, что помимо волшебных раков в озере водились обыкновенные, которые также любили подгнившее мясо и целыми ордами сбредались в купальни. Иногда дно было настолько покрыто раками, что каждый шаг вызывал десятки щипков. Паломников вытаскивали из озера с рассеченными, окровавленными ногами, но улыбка счастья не покидала их лиц, ведь каждый верил, что среди множества щипков хотя бы один окажется волшебным.
Примерно шесть столетий назад к озеру доставили короля Бодуэна Четвертого. Одна из наложниц наградила короля проказой, и несчастный владыка гнил заживо. Болезнь зашла довольно далеко, Бодуэн передал правление наследному принцу, а сам отправился в паломничество к святым местам.
Войдя по колено в воды озера, несчастный владыка испустил ужасающий вопль и рухнул навзничь. Когда слуги вытащили полузахлебнувшегося короля на берег, они с радостью и ужасом обнаружили, что в гниющую королевскую плоть вцепились сразу шесть красных раков.
Их попытались отцепить, но раки, словно сговорившись, не желали раскрывать клешни. Тогда их оторвали вместе с кусками мяса и отпустили обратно в озеро.
Король приходил в себя несколько дней. Раны, оставленные клешнями, затянулись очень быстро, и Бодуэн почувствовал себя гораздо бодрее. К его величайшему изумлению, вскоре обнаружилось, что гниющие язвы, покрывающие тело, тоже начали зарубцовываться. Спустя два месяца король был полностью здоров. Об ужасной болезни напоминали лишь многочисленные
Весть о его чудесном исцелении облетала весь мир, и поток паломников к озеру хлынул с новой силой. Бодуэн правил еще много лет и в знак благодарности пристроил к святилищу храм святого Рака. Легенды гласили, что святой Рак открывается достойным в клубах благовоний, постоянно воскуряемых перед алтарем.
Однажды я забрел в этот храм и, по своему обыкновению, удобно расположился в кресле настоятеля. Мне никто не мешал, во-первых, потому, что я бродил по святилищу не первый год, а во-вторых, в храме попросту никого не было. Храм Рака, по тогда еще неизвестной мне причине, был непопулярен среди паломников. Монахи и священники приходили в него только на время службы, оставшуюся часть суток он пустовал, охраняемый лишь храмовой гвардией. С солдатами этой гвардии я был хорошо знаком, наверное, они видели во мне одного из оставшихся далеко собственных братьев или детей и поэтому всегда баловали, затевали смешные разговоры и угощали сластями.
Я уже почти погрузился в дрему, когда перед моими глазами предстало приводящее в трепет зрелище. Из клубов благовоний выросло чудовище, похожее на огромную блоху. Его многочисленные ножки омерзительно шевелились, вытягиваясь в мою сторону, торчащий из головы заостренный хоботок плотоядно извивался, тоже нацеливаясь на меня. Я весь задрожал, не было никаких сомнений, что чудовище хочет высосать мою кровь. От ужаса я закричал, голос прокатился по храму, поднялся под купол и вернулся, повторенный многократным эхом.
На шум прибежал гвардеец, и от ветерка, поднятого его появлением, чудовище растворилось. Я не стал никому рассказывать об увиденном, но с тех пор обходил Храм святого Рака седьмой дорогой.
Ну, вот, теперь, когда вы получили представление о месте моего рождения и образе жизни, я перейду к рассказу о нашей семейной тайне. Главным праздником святилища было нисхождение святого огня. Каждый год, в день смерти Основателя, посреди малого зала внутреннего храма, построенного прямо над Его могилой, на алтаре для воскурения благовоний, сам собой возгорался священный огонь. В первый раз это произошло на тридцатые сутки после смерти Основателя и с тех пор, вот уже полтора десятка столетий, повторяется в один и тот же день, точно в одно и тоже время. Чтобы ни происходило за стенами святилища, какие бы власти ни свирепствовали снаружи, какие бы ураганы и вихри ни сотрясали его стены, каждый год, в одно и тоже время Основатель удостаивал нас чуда. Эта преемственность, это незыблемое постоянство, давали возможность миллионам верующих плыть в океане житейских бурь, и с уверенностью смотреть на горизонт, закрытый грозовыми тучами.
Ритуал принятия святого огня один из самых торжественных и волнующих ритуалов из всех, что только существуют в мире. Уже за неделю до срока наш город переполнялся паломниками. Они занимали все гостиницы, бились за любой угол, за каждую кровать. В дело шли сараи и хозяйственные пристройки, но мест все равно не хватало. Оставшихся без крова размещали в огромных палатках, которые мэрия разбивала на базарной площади. Палаточный городок рос год от года, но, тем не менее, все равно оставались семьи, спавшие прямо на улицах.