Атака Джокера
Шрифт:
– Это же паралич мировой экономики! – поддержал его кто-то еще.
– Жизнь без Сети немыслима!
– Должен быть другой выход!
Идзуми опустил руку и обвел зал тоскливым взором. Потом сказал:
– Я в целом знал, что вы все идиоты. Но не догадывался, до какой степени. Вы не поняли ни слова из того, что вам сказал этот псих? Если вы немедленно не выдернете вилку из розетки – максимум через неделю уже не будет никакой экономики и никакой жизни!
Тут поднялась настоящая буря. Депутаты вскакивали со своих мест и требовали немедленного ареста инспектора.
– Вы забываетесь!
– Это
– Мы будем жаловаться!..
Идзуми махнул на них рукой и пошел к своему месту в президентской ложе.
– Арестовать его? – флегматично спросил Рамиреса шеф Интерпола.
Рамирес подпрыгнул от испуга.
– Разумеется, нет! – крикнул он на Фаворского. – У нас пока еще свободное общество! Каждый имеет право высказать свое мнение!
– Но, господин президент, он оскорбил…
– Джокера лучше арестуйте! – перебил его Рамирес.
Шеф Интерпола в одно мгновение раздулся как кобра, распустившая свой капюшон. Его лицо из серого сделалось малиновым.
Президент встал и гордо расправил плечи, включил свой личный микрофон и обратился ко всем присутствующим с места:
– Властью, данной мне гражданами хайтек-пространства, с этой минуты вводится чрезвычайное положение! Закон вам известен! С этого момента приказы тут отдаю я, и только я. Первый мой приказ таков: ни слова из того, что вы тут услышали, не должно просочиться в медиа! Ни слова! Тот, кто проболтается, будет признан виновным в последствиях массовой паники! Ясно? Я приказываю немедленно внести в ваши личные дела обязательство о неразглашении. Вы дадите его все! Все до единого, потому что я так решил! Я приказываю бросить все силы на решение проблемы Джокера. Также я приказываю оказывать инспектору Идзуми содействие в его расследовании. Я принимаю на себя командование армией, как требует того режим чрезвычайного положения…
Тут генерал Ли вскочил со своего места. Первый раз за все время на его лице появилась эмоция. Это был гнев. Настолько страшный, что Рамирес почти физически ощутил его ударную волну, но не отступил. Больше того, он сделал глубокий вдох и твердо сказал:
– А те, кто не намерен исполнять мои приказы, – он нахмурился и посмотрел на генерала, – или считает их необязательными, глупыми и тому подобное, могут немедленно подать в отставку! Назначаю срочное заседание военного совета! Через двадцать минут в моей резиденции!
Тут рядом с президентской ложей неожиданно стремительно для своей комплекции возник Буллиган.
– Мы должны немедленно выпустить в Сеть Синклера! – рявкнул Рамирес.
– Хм… – похоже, приказ президента поставил шефа Бюро в тупик. – Но, сэр… Я думаю, последствия этого шага…
– Я сказал, найдите способ выпустить его в Сеть!
– Но это технически невозможно! – нашелся Буллиган. – Принцип работы среды Эдена другой…
– Вам что, мало платят? Или надоело жить?! – зашипел президент. – Синклер – единственный, кто сможет справиться с Джокером. Мы не можем отключить Сеть навсегда и не можем перезагрузить ее! Так что единственный выход – найти способ уничтожить или вылечить Джокера как вирус! Синклер – единственный, кто может с ним справиться!
Тут Идзуми не выдержал:
– А с чего вы взяли, что
Рамирес захлопал глазами и развел руками:
– Но они… Они враги!
– Были врагами, пока оставались людьми, – заметил Идзуми.
Неожиданно экран вспыхнул снова. По залу прокатился отчаянный вздох. Перед Советом снова появился Джокер, щелкнул пальцами и сказал:
– Да, я забыл – наш с вами разговор слушали все, кто находился в Сети в тот момент, а сейчас его уже крутят все медиа, без исключения. Так что счастливо вам поговорить с журналистами! Улыбайтесь, господа! Улыбайтесь!
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
КОД ГРОМОВА
СПЛОШНЫЕ НЕУДАЧИ
– Мы спрячемся в старых тоннелях метро, – сказала Дженни.
Мотокарт несся по городским кварталам Тай-Бэя, все дальше и дальше от «Никсон-Холла». Во время войны вся северо-восточная часть города была разрушена, остались только бывший деловой центр, богатые кварталы на юге и промышленные здания порта – складские ангары, упаковочные цеха. Там начали селиться люди. Северо-восток же так и остался грудой развалин, куда считалось опасным соваться даже днем.
Макс видел, как улицы, по которым они ехали, постепенно меняются – турбокаров становилось все меньше, да и людей тоже. Пока они не въехали на дорогу, над которой висела табличка: «Путь закрыт. Опасно для жизни». Справа и слева высились обгоревшие пустые остовы домов, взорванный бетон, из которого торчала арматура, горы обломков на тротуарах. Дорога была сильно разбита. Дженни сбавила ход, чтобы объезжать воронки.
Они покатили к спуску в метро.
Большие колеса мотокарта уверенно преодолели ступени разбитой выщербленной лестницы. Дженни въехала на платформу, а оттуда по куче бетонных обломков осторожно спустилась на рельсы, туда, где когда-то ходили поезда.
Мотокарт двигался по темному заброшенному туннелю. Воздух был спертый и затхлый, очень влажный. На стеклах мгновенно образовался конденсат.
Макс обратился к мальчику, что сидел рядом с ним и по-прежнему молчал:
– Как тебя зовут? Ты знаешь, где твои родители?
Мальчик наконец вышел из ступора и ответил:
– Майкл. Меня зовут Майкл. Я из долины Суасуан.
Дженни на мгновение обернулась:
– Это рядом. Ты сможешь сам туда добраться? Дойти до плотины? Там тебя встретят твои и отведут домой.
– Наши здорово разозлятся, когда узнают, что меня украли для участия в боях, – сказал мальчик. – Командор обещал нам, что банды с побережья не будут похищать людей в Суасуане.
– Я боюсь, Ченг уже не может обещать за всех, – грустно вздохнула Дженни. – Его власть в Тай-Бэе становится все слабее.
– Мы прогоним банды с побережья, – вдруг запальчиво заявил мальчик. – Лю Пинг говорит, что сам сможет охранять «кабель-заложник». Он не станет вредить военным хайтеков, если они помогут ему расправиться с бандами. От них один вред! Всем! А если военные из хайтек-пространства не захотят помочь – тогда мы объединимся с общинами Фуджоу и Сян Ган, которые занимают земли по ту сторону залива. Там тоже все ненавидят мародеров и пиратов из Буферной зоны.