Атака седьмого авианосца
Шрифт:
То же самое сделал Кац.
Адмирал, воздев на нос маленькие очки в круглой железной оправе, быстро проглядел документы и, очевидно, остался доволен:
— Приветствую вас, господа, на борту авианосца «Йонага».
— Для нас большая честь служить под вашим началом, сэр, — сказал коммандер.
— Мы — союзники, господин адмирал, и Израиль склоняет голову перед жертвами, которые понесли ваши моряки, защищая наше государство и свободу всего мира от терроризма, — торжественно произнес Кац.
Адмирал поблагодарил его учтивым кивком и медленно, словно суставы
— Ознакомлю вас с последними данными разведки. — Он показал на висевшую на переборке карту. — Мы получили радиосообщения нашей агентуры: на Сайпане и Тиниане идет беспощадная резня местного населения. На аэродромах кипит работа: арабы расширяют и ремонтируют их.
— А все необходимое им, очевидно, доставляют подводные лодки, — добавил Аллен.
— Да. Поскольку самолетов не замечено. — Он ткнул в нижнюю часть карты. — «Маджестик» отстаивается в сухом доке в Сурабае. Это дело еще нескольких месяцев. — Указка скользнула в сторону Каролинских островов. — Второй АВ «Принсипе де Астуриас», два крейсера и не меньше двенадцати эсминцев находятся на атолле Томонуто. Там же были замечены две плавбазы и два танкера. У нас есть время — время для того, чтобы потренировать наших летчиков и выйти для решающего удара. Нам нужен «Блэкфин» — арабы не ждут появления лодки. — Он выразительно глянул на Аллена. — Если мы утопим их авианосец, когда он снимется с Томонуто нам наперехват…
— Да-а, — протянул тот. — Кое-какие перспективы это открывает. Надо бы не прозевать.
— Обстановка ясна? — спросил Фудзита у вновь прибывших.
— Ясна, господин адмирал! — ответили они в один голос, а Каррино продолжил:
— По моему мнению, сэр, их присутствие на Марианах ставит под угрозу весь наш замысел. Им нужны лишь несколько бомбардировщиков дальнего действия…
— Вы проницательны, коммандер, — сказал Фудзита. — Есть такая старинная арабская поговорка: «Если дать верблюду однажды просунуть в шатер голову, он скоро влезет туда целиком». Мы готовим десантную операцию, обучаем людей и вышвырнем «верблюда из шатра».
Послышался общий смех. Брент едва удержался, чтобы не крикнуть «Банзай!».
Старик перевел на него глаза.
— Вас, лейтенант, и вас, господа, — он взглянул на Аллена и Бернштейна, — попрошу познакомить наших новых офицеров с оборудованием, аппаратурой, представить им личный состав БЧ, после чего собираться в путь. На новом месте глядите в оба: нью-йорские лихачи опаснее арабских пикирующих бомбардировщиков.
Все снова рассмеялись. Адмирал повернулся к резному деревянному изображению пагоды. Все стали «смирно». Фудзита дважды хлопнул в ладоши.
— Проведи нас по всем восьми виткам пути, проложенным Осиянным, не дав уклониться ни к соблазнам, ни к аскетизму, приобщи нас к Четырем Истинам, даруй силы возобладать над врагами и перебить их как собак. — Он снова хлопнул в ладоши, показывая, что молитва не кончена. — Враги многочисленны и могущественны и летят на нас, подобно тайфуну на экваторе. Но крепкое дерево лишь гнется, но не ломается, сколько бы снега ни пригибало его
В коридоре Брента ждал Йоси Мацухара. Он повел американца к себе, объясняя на ходу:
— Приехал с аэродрома узнать, прибыли ли новые двигатели, и хотел повидать тебя перед отлетом.
Закрыв дверь в свою по-спартански скромную каюту, летчик поставил на стол бутылку виски «Джонни Уолкер» с черной этикеткой и наполнил два стакана.
— Хватит, хватит, — остановил его Брент. — Сегодня еще много дел.
— За «Блэкфин»! — провозгласил Йоси, и они выпили.
— Ну, как твои новички?
— Осваиваются понемногу. Есть очень способные парни. Но «Зеро» после того, как на него поставили новый мотор, стал очень коварной машиной — ничего не прощает. — Он вздохнул. — Вчера один разбился. Не сумел выйти из «мертвой петли». Сегодня обещали привезти новые двигатели и для бомбардировщиков, поэтому я здесь.
— Для бомбардировщиков?
— Да. Осчастливим Миуру и Эндо. — Он двинул стаканом взад-вперед и сказал, не поднимая глаз: — Знаешь, наверно, ты был прав тогда… После смерти Кимио… Когда я просил адмирала разрешить мне харакири.
— Иными словами, ты даешь мне понять, что я вел себя глупо?
— Нет, не глупо. Это был вопрос чести. — Он пристукнул дном стакана о стол, отчего виски чуть не вылилось через край. — Не глупо, но поспешно, под влиянием минуты, когда ты был, что называется, не в себе.
— А ты?
— И со мной тогда было то же самое, — летчик выпил и взглянул Бренту прямо в глаза: — Мы с тобой нужны «Йонаге». Сейчас и впрямь не время для харакири.
— И потому Фудзита не дал разрешения ни тебе, ни мне?
— Нет, не потому. Он хочет, чтобы подобные решения принимались не сгоряча и не в боевой обстановке. Дает нам время успокоиться.
— Едва ли это время наступит, Йоси-сан, — Брент устремил взгляд поверх головы друга, и мысли его были где-то далеко. — А вот ответь, как, по-твоему, мы — все мы вместе — можем воздействовать на ход истории, на то, что творится на этой планете?
— Ну и вопросы вас волнуют, молодой человек, — фыркнул Мацухара.
— Нет, ты скажи! Скажи! — нетерпеливо допытывался Брент.
Лицо летчика стало серьезным.
— Ты хочешь знать, кто вертит колесо истории — слепая случайность или человек? — Он отпил виски и прежде, чем ответить, подержал его во рту, наслаждаясь вкусом. — Человек бессилен и беспомощен, не он творит историю, а она — его. События не зависят от нашей воли, мы ими не управляем. Мы плывем, подхваченные ими, как бурным течением.
— Чувствуется, подполковник, хорошее знакомство с творчеством Льва Николаевича Толстого.
Мацухара рассмеялся: