Атлант расправил плечи. Часть II. Или — или (др. перевод)
Шрифт:
Она повернулась, чтобы уйти. Председательствующий привстал, беспомощно пролепетав:
— Но, мисс Таггерт…
— Прошу вас, не вставайте. Пожалуйста, продолжайте дискуссию, и голосуйте, моего голоса здесь не будет. Я воздерживаюсь от голосования. Я могу остаться, если вы пожелаете, но только в качестве наемного работника. Я не претендую больше ни на что.
Она снова попыталась выйти, но ее остановил голос седовласого мужчины:
— Мисс Таггерт, это не официальный вопрос, всего лишь мое любопытство, но не могли бы вы предсказать будущее сети «Таггерт Трансконтинентал»?
Она
— Я перестала думать о будущем компании в целом. Я просто намерена отправлять поезда до тех пор, пока это будет возможно. Но мне кажется, наше время истекает.
Отойдя от стола, она подошла к окну, чтобы не мешать продолжению дискуссии. Дагни смотрела на город. Джим получил разрешение, позволившее использовать электричество для освещения всего небоскреба компании «Таггерт Трансконтинентал». С высоты город казался раздавленными руинами, с немногими редкими полосками освещенных окон, все еще тянувшихся к небу.
Дагни не прислушивалась к мужским голосам у нее за спиной. Она не помнила, как долго еще рокотали обрывки спора. Звуки сталкивались и разбивались друг о друга, директора старались спрятаться за чужую спину и вытолкнуть вперед кого-то другого. Шла битва не за отстаивание своей воли, а за то, чтобы выжать поддержку из безвольной жертвы, борьба, в которой решение провозглашалось не победителем, а проигравшим.
— Мне кажется… Это, я думаю… По моему мнению, это должно… Я не настаиваю, но… Если рассмотреть предложения обеих сторон… По-моему, это несомненно… Мне кажется, это безошибочный…
Она не знала, чей голос прозвучал, но она ясно расслышала:
— …и, таким образом, я считаю, что ветка компании «Линия Джона Голта» должна быть закрыта.
Что-то заставило его назвать дорогу ее настоящим именем, подумала Дагни.
«Несколько поколений назад тебе тоже пришлось пережить нечто подобное, тебе было так же непросто, так же худо, но это тебя не остановило. Тогда действительно все обстояло так же гадко и мерзко? Впрочем, неважно, это всего лишь боль, а боль тебя никогда не останавливала, как бы тяжело ни было ее выносить, ты не останавливался, не погружался в боль, встречая ее лицом к лицу, ты боролся, и я должна бороться. Ты сумел победить ее, и я попытаюсь…» В ее голове негромко и настойчиво звучали слова посвящения, и она не сразу осознала, что адресованы они Нэту Таггерту.
Следующий услышанный ею голос принадлежал мистеру Уизерби:
— Подождите минуту, парни. Вы, случаем, не забыли, что, прежде чем закрыть линию, вам следует получить на это разрешение?
— Боже милосердный, Клем! — в панике вскричал Таггерт. — Я уверен, что не возникнет никаких трудностей при…
— Я не слишком в этом уверен. Не забывайте, что вы — служба общественного пользования, от вас ждут обеспечения транспортными услугами, сделаете вы на этом деньги или нет.
— Но вы знаете, что это невозможно!
— Что ж, если вы, закрыв линию, решите свои проблемы, что это даст нам? Если такой крупный транспортный узел, как Колорадо, останется практически без перевозок, какую реакцию вы вызовете
— Я не могу! Я дал слово альянсу!
— Ваше слово? Успокойтесь, нам не нужно усиления альянса. Мы предпочитаем решать вопросы волевым порядком. Но времена сейчас трудные и непросто предсказать, что может случиться. Когда все бросают дела, а сборы налогов падают, возможно, мы — а мы владеем гораздо большей долей, чем пятьдесят процентов долга «Таггерт Трансконтинентал» — будем вынуждены требовать оплаты долгов вашей дороги в течение шести месяцев.
— Что? — вскричал Таггерт.
— …или раньше.
— Но вы не можете! Господи, вы не можете! Всем известно, что мораторий объявлен на пять лет! Он равносилен заключенному контракту, обязательству! Мы на него рассчитывали!
— Обязательству? Вы что, отстали от жизни, Джим? Не существует никаких обязательств, кроме требований времени. Настоящие владельцы этих долговых обязательств тоже рассчитывают на их оплату.
Дагни расхохоталась.
Она не могла остановиться, не могла сдержаться, чтобы не упустить шанс отомстить за Эллиса Уайэтта, Эндрю Стоктона, Лоренса Хэммонда и всех остальных. Сотрясаясь от смеха, она проговорила:
— Спасибо, мистер Уизерби!
Мистер Уизерби изумленно посмотрел на нее и холодно спросил:
— Что?
— Я знала, что рано или поздно по долгам придется платить. Вот мы и платим.
— Мисс Таггерт, — строго сказал председательствующий, — разве вы так ничего и не поняли? Рассуждать о том, что было бы, если бы мы поступили иначе, не более чем строить теоретические предположения. Мы не можем заниматься теориями, мы должны работать с практической реальностью настоящего момента.
— Правильно, — поддакнул мистер Уизерби. — Такими вы и должны быть — практичными. Мы предлагаем вам сделку. Вы делаете что-то для нас, а мы сделаем что-то для вас. Вы позволяете профсоюзам повысить ставки, а мы дадим вам разрешение на закрытие линии Рио-Норте.
— Хорошо, — прошелестел Джеймс Таггерт.
Стоя у окна, Дагни слышала, как за ее спиной проголосовали. Приняли решение, что ее «Линия Джона Голта» закроется через шесть недель, тридцать первого марта.
Теперь главное — пережить несколько секунд, думала Дагни. Перетерпи еще лишь несколько секунд, потом еще немного, потихоньку, понемножку, и, некоторое время спустя, станет легче. Еще немного, и все пройдет.
На следующие несколько минут она дала себе установку надеть пальто и первой покинуть комнату.
Потом очередное задание — спуститься на лифте через весь нескончаемый небоскреб компании «Таггерт». Наконец, приказ — пересечь темный вестибюль.
На полпути через вестибюль она остановилась. Прислонившись к стене, в позе терпеливого ожидания стоял человек. Он ожидал именно Дагни, потому что смотрел на нее в упор. В первый момент она его не узнала, потому что никак не ожидала увидеть здесь и в этот час.