Атлантический океан
Шрифт:
Раздел добычи происходил на пустынном тихоокеанском пляже. Самые прекрасные драгоценности были разложены на кусках парусины и продавались с аукциона, так как флибустьеры не смогли бы договориться ни о цене, ни об оценщиках. За свою долю они платили золотыми монетами. Ювелирные изделия и драгоценные камни очень ценились флибустьерами, потому что их вес был меньше веса их стоимости в монетах. Но покупатели, превращенные в ходячие сейфы, не могли не видеть косых взглядов кое-кого из своих приятелей, которые, может быть, думали в это время, что за случаем дело не станет.
Однако ни воровства, ни драк не было заметно на обратном пути через горы
Как и большинство королевских офицеров того времени, капитан первого ранга барон Пуэнти считал флибустьеров грязным сбродом. Однако начиная с 1696 года его поступки показывают, что жажда золота у него была ничуть не меньше, чем у Береговых братьев, и что справляться со своей совестью он умеет даже лучше, чем они.
Именно в этот год Франция и Испания вновь вступают в войну. Пуэнти и несколько его друзей задумали добиться согласия короля на каперство, намереваясь захватить одну из испанских крепостей. Десяток самых влиятельных придворных, вошедших в дело, уговорили Людовика XIV дать корабли, другие участники покроют все расходы и разделят между собой прибыль. Объектом была выбрана Картахена в Колумбии, на севере южноамериканского континента.
– Нам нужно обратиться за помощью к флибустьерам Сан-Доминго, – сказал Пуэнти. – Они ведь все-таки на службе у короля.
Местопребывание флибустьерского губернатора было тогда переведено с Черепашьего острова в Пти-Гоав на берегу Сан-Доминго. Барон Пуэнти, прибывший со своей эскадрой сюда на якорную стоянку, начал с такого надменного обращения к флибустьерам, что дело чуть не приняло очень скверного оборота. Замыкались лица, раскрывались ножи. К счастью, губернатор Жан Дюкасс был искусным правителем и здравомыслящим человеком, к тому же еще и отличным моряком и, значит, пользовался уважением Береговых братьев. Благодаря ему трудности были сглажены и эскадра вышла в море: семь больших кораблей и три фрегата из Франции, несколько более мелких судов и вдобавок семь флибустьерских кораблей.
Морская часть «Операции Картахена» не заслуживает внимания, так как при высадке ни одно испанское судно не оказало сопротивления. Город, удачно расположенный на берегу моря и в то же время в глубине совершенно закрытой бухты, был защищен фортами. Надо было проникнуть в бухту и обезвредить форты. Эту часть операции почти целиком выполнили флибустьеры и без особого труда. Затем начался обстрел города, очень быстро поднявшего четыре белых флага. Губернатор подписал капитуляцию, согласно которой он мог под барабанный бой покинуть Картахену со всеми, кто носил оружие, и увезти с собой четыре пушки. Жители могли оставаться в городе, если захотят, и стать подданными короля Франции. Имущество за ними сохраняется, исключая деньги, которые переходят в собственность господина Пуэнти. Имущество и деньги тех, кто уйдет из города, будут для них потеряны и... достанутся господину Пуэнти. Церкви и монастыри никто не тронет.
Уход побежденных испанских войск был торжественным и в то же время
Пуэнти и Дюкасс договорились заранее, какая доля добычи должна перейти к флибустьерам. Когда всю добычу собрали вместе, учли и оценили, Дюкасс подсчитал, что его людям полагается два миллиона ливров.
– Ничего подобного, – сказал казначей королевского флота. – Вот вам 135 тысяч ливров.
И он объяснил, что такой расчет сделал сам барон Пуэнти, истолковавший условия договора по-своему. Пуэнти уже находился на борту корабля, готового к отплытию. Дюкассу еще раз пришлось пустить в ход все свои дипломатические способности, чтобы помешать флибустьерам броситься на королевские суда.
Некоторые признаки позволяли думать, что счастье уже недолго будет улыбаться авантюристам Карибского моря. Все, кто принимал участие во взятии Картахены, были на обратном пути перехвачены мощной английской эскадрой и оказались в плену. Освободили их довольно скоро, после заключения Рисвикского мира. Некоторое время они болтались на Черепашьем острове и Сан-Доминго почти без всякого дела, а потом один за другим стали покидать колыбель своих самых грандиозных авантюр. Кто возвращался в Европу, кто решил продолжать отчаянные подвиги морского разбоя в иных краях.
Пустел и знаменитый порт Ямайки Кингстон. Среди измельчавших наследников бурной флибустьерской эпохи был некий Рэкем, который похвалялся, что его за жестокость прозвали Красным, но которого все охотнее называли Ситцевым Джеком из-за пристрастия к одежде из бумажных тканей. Этот пират второго разряда не заслуживал бы здесь упоминания, не окажись у него на корабле двух необычных матросов.
Родом англичанин, Рэкем склонен был к космополитизму, но друзей искал среди своих соотечественников. Он плавал на бригантине некоего Чарли Вейна, когда там поднялся мятеж. Вейн был удален с корабля, а на его место избрали Рэкема, бывшего до той поры старшиной. Он довольно хорошо справлялся со своим делом, перехватывая всякие малозначительные суда, не представлявшие опасности. Экипаж знал о его привязанности к одному молодому матросу, не отвергавшему этой благосклонности. Пираты, которые, конечно, не были скромниками, вполне допускали такую привязанность. Звали матроса Бонни. Но один только Рэкем знал, что имя его Анна.
Внебрачная дочь адвоката и служанки, Анна родилась в Англии, было ей двадцать лет. Ситцевый Джек познакомился с нею на Багамских островах, когда она только что вышла замуж за матроса по имени Бонни, не имевшего ни гроша за душой. Ее красота сразила Рэкема.
– Покупаю ее у вас! – заявил он Бонни.
Это предложение, о котором охотно распространялся муж, вызвало много шума, и, как ни странно, позор пал на голову Анны, ее обвиняли во всех грехах. Вне себя от возмущения, она оставила Бонни и ушла к Рэкему. Он взял ее с собой на корабль, где ей пришлось переодеться матросом. Она выполняла все матросские обязанности, участвовала в сражениях и была скромной и очень любящей подругой.