Атлантида
Шрифт:
Когда он поворачивался и заговаривал с сестрами, на его лице появлялась дружелюбная белозубая улыбка, но его выдавали глаза, в которых не было ни капли тепла. Глаза пантеры, затаившейся в ожидании добычи в зарослях высокой травы.
Карл Вольф – директор-распорядитель колоссальной семейной финансовой империи, простирающейся от Китая и Индии через Западную Европу до Аляски и от Канады до мыса Горн, – был человеком очень богатым и влиятельным. Только его личное состояние оценивалось в сотни миллиардов долларов. Гигантский конгломерат компаний, принимающих участие в самых разных научных и технических программах,
Вольф и члены его семьи могли стать украшением высшего общества новой Аргентины. Карл был человеком современным, уверенным в себе, процветающим, но и он, и вся его семья вели жизнь очень скромную, особенно учитывая их огромное состояние. В семейном клане Вольфов, насчитывающем более двухсот человек, принято было держаться в тени, редко появляясь в фешенебельных ресторанах или на светских приемах. Женщин семьи Вольф почти никогда не видели в эксклюзивных магазинах и бутиках Буэнос-Айреса. Если не считать Карла, который всячески демонстрировал открытость, другие члены семейства держались замкнуто и неприметно. С чужими они практически не общались.
Еще никому, включая мировых знаменитостей и высших правительственных чиновников, не удавалось проникнуть сквозь этот своеобразный защитный панцирь. Мужчины, которых брали себе в мужья женщины Вольфов, появлялись как будто из ниоткуда и не имели прошлого. Вопреки обычаям, они брали фамилию семьи. Все, от новорожденных до новобрачных, будь то мужчины или женщины, носили фамилию Вольф. Это был уникальный клан, многочисленный и сплоченный. Об этом многим было известно, и, когда Карл и его сестры появлялись на открытии сезона в опере, это всегда давало пищу слухам.
Увертюра тем временем закончилась, занавес открылся, и публика неохотно повернулась от ложи к сцене.
Мария Вольф, сидевшая слева от Карла, наклонилась к нему и прошептала:
– Ну зачем, зачем ты подвергаешь нас этому ужасному испытанию?
Вольф с деланной улыбкой повернулся к сестре и прошипел:
– Затем, моя дорогая, что, если мы не будем иногда появляться на людях, правительство и публика начнут считать нас обществом заговорщиков, вынашивающих некие тайные планы. Лучше уж время от времени показываться в обществе, чтобы нас не принимали за посланцев каких-нибудь инопланетян, закулисно управляющих всей страной.
– Все равно надо было дождаться, пока Хайди не вернется из Антарктики.
– Ты права, – прошептала Гели, сидевшая справа от Вольфа. – Она единственная среди нас, кому нравится это ужасающе унылое зрелище.
Карл снисходительно потрепал сестру по руке:
– Ну, это я ей организую на следующей неделе, когда состоится премьера «Травиаты».
Они уже привыкли не обращать внимания на пристальные взгляды публики, разрывающейся между интересом к загадочному семейству Вольфов и происходящим на сцене. Когда подняли занавес в третьем акте, в ложу вошел один из охранников и что-то прошептал Вольфу на ухо. Тот застыл в кресле, улыбка его погасла, лицо помрачнело.
– Вот что, дорогие сестрички, тут возникло срочное дело. Я должен уйти. Вы останетесь. Я заказал отдельный кабинет в «Плаза-Гриль» для ужина после спектакля. Начинайте без меня, я подъеду попозже.
Все четыре сестры разом отвернулись от сцены и посмотрели
– Не мог бы ты все же объяснить, что случилось? – тихо спросила Гели.
– Да, нам тоже хотелось бы знать, – добавила Мария.
– Как только я все выясню, вы и узнаете, – пообещал он. – А пока наслаждайтесь представлением.
Вольф поднялся и поспешно вышел из ложи, сопровождаемый одним из телохранителей. Другой остался охранять двери ложи снаружи. У бокового входа магната ожидал лимузин «Мерседес-Бенц-600» выпуска 1969 года, вот уже более сорока лет сохраняющий репутацию одного из самых роскошных и надежных автомобилей в мире. Улицы были забиты транспортом, но в Аргентине по-другому и не бывает. С позднего вечера до раннего утра на улицах Буэнос-Айреса постоянные пробки. Водитель направил длинный «мерседес» в район Ре-колета, расположенный вокруг роскошных парков Плаза-Франсия и Плаза-Интенденте-Альвеар. Реколета считается ответом Буэнос-Айреса на Мичиган-авеню в Чикаго и Родео-драйв в Беверли-Хиллз. Вдоль трехполосных бульваров здесь размещаются рестораны, дорогие отели и дворцы частных резиденций.
Машина миновала обновленное кладбище Реколеты с его узкими мощеными дорожками между семью тысячами украшенных фресками и статуями мавзолеев, за обитателями которых надзирают ряды каменных ангелов. В том, что принадлежит семье Дуарте, покоится Ева Перон. Иностранцы обычно умиляются эпитафией над дверями склепа, где написано: «Не плачь обо мне, Аргентина! Я остаюсь с тобой».
Шофер въехал в ворота сада мимо привлекающей взгляд ажурной кованой решетки, свернул на подъездной круг и остановился перед парадным входом большого особняка девятнадцатого столетия с колоннадой и увитыми плющом стенами, где до Второй мировой войны находилось посольство Германии. Через четыре года после окончания войны немецкое правительство перевело свое представительство в фешенебельный район Палермо-Чико. С тех пор дворец служил главным офисом корпорации «Дестини Энтерпрайзес Лимитед».
Вольф вышел из машины и вошел в высокую дверь. Интерьер дома трудно было назвать роскошным. Мраморные полы и колонны, дорогие панели стен, мозаичный потолок напоминали о славном прошлом, но скудная меблировка и еще более скудная отделка свидетельствовали о строжайшей экономии. Наверх вела белая мраморная лестница, но Вольф вошел в замаскированный лифт. Кабина беззвучно поднялась, доставив его в большой конференц-зал, где собрались в ожидании Карла десять членов семьи Вольф – четыре женщины и шестеро мужчин разместились за тридцатифутовым столом тикового дерева. При появлении директора-распорядителя все встали. Как самый способный и предприимчивый из членов семьи, он в возрасте тридцати восьми лет получил пост главного руководителя семейной империи.
– Простите за опоздание, братья и сестры, но я прибыл, как только получил весть о трагедии. – Подойдя к седовласому человеку лет пятидесяти на вид, он порывисто обнял его.
– Это правда, отец, что «U-2015» погибла и Хайди вместе с ней?
Макс Вольф печально кивнул:
– Никаких сомнений. Твоя сестра вместе с Эриком, сыном Курта, и всем экипажем лежит на дне океана в Антарктике.
– Как, и Эрик тоже? – поразился Карл. – В опере мне не сказали, что он погиб. Я даже не знал, что он на борту. Это достоверные сведения?