Атом (Atom)
Шрифт:
– То, что я хочу сказать, слишком важно, чтобы соотноситься с моей пушкой в засаде.
– Пали, если можешь.
– Принять вызов – значит увидеть нищету видения вызывающего.
Атом видит, как дрожит пистолет. Этот иссушенный упырь сбит вбок, но его глаза замутнены агрессией. Все равно, что поймать на себе взгляд того, что ты только что отправил в помойку.
– Пока мы тут расселись по окопам, эта криокорзина уезжает из города. Потому что мне всё это не нравится, – добавляет Атом раньше, чем ДеВорониз успевает спросить, и вдавливает аморт
– Чёртов дурак, – шипит ДеВорониз. – Мозг в холодильнике – не мозг Кафки. Я провёл операцию раньше, чем этот пентюх Фиаско решил спереть его. Мозг Кафки в голове Кэндимена.
– Чего?
– Ага, – торжествует ДеВорониз. – И кто теперь голый? Подумай, Атом, – после столь длительной консервации жизненно важно омыть мозг кровью. И кто бы додумался искать его там? Это была первая фаза операции. Вторая была вплавить часть сознания Кэндимена назад в череп и, наконец, покрыть тело хитиновым панцирем. Туров ничего об этом не знал.
– И раньше, чем ты справился, Фиаско спёр набивку Кэндименова черепа, решив, что похищает башку, которую раньше взял в Хранилище Мозгов. А как же джентльмен со своим мозгом бродил и гоготал в вокзальной камере хранения?
– Холодильник связан с имплантированным церебральным интерфейсом, его сигнал передаётся в приёмник в позвоночнике Кэндимена. Система делалась на время, Атом, и радиус сигнала ограничен. Когда мозг Кэндимена покинет Наш Прекрасный Штат, разум, дремлющий в его черепе, захватит контроль. Теперь ты понимаешь, что ты наделал, самодовольный маньяк?
– Выбор между одержимым жуками патрицием, наряженным, как отсек бункера, или тощим человеком в обрюзгшем теле, мне ясен как день. Джентльмен свободен, ага? Можно заподозрить, что ты планировал захватить его тело и коф К, как только понял бы, что с К всё в шоколаде. И когда джентльмен съехал из твоего отеля, рычагом для него стали мозги в этом криоящике. Ты и впрямь облажался на этот раз, да? Ты бродишь по городу, обнюхиваешь каждый след, настолько же незаметный, как свинья на минном поле – и всё ради своих драгоценных блох.
– Жуки будут господствовать среди углей конфликта, мистер Атом. Как идиоты господствуют в этом котле злобы и…
– Ты в домике, док, – не считая неожиданностей. И ты с ними не справишься. Ты конформист из лагуны. Спорим, ты не представлял, что нить преступлений завяжется такими узлами, когда кодировал её. Если я буду дальше смотреть на тебя, я умру от скуки.
– Или от моей пули.
Дверь распахивается за спиной ДеВорониза и Кэндимен вваливается внутрь, балаболя.
– Я должен был знать, сэр, – говорит он, пытаясь сфокусироваться на Атоме. – Да у вас тут прямо облако яда. Знали бы вы, что он играет на себе. Громадные глобулы в переулках, сэр, я могу указать вам главу и строку его порочности…
Уже не радостный и непробиваемый, он передёргивается, смотрит вокруг, словно ни в чём не уверен.
– Ты на связи, Кэндимен?
– …
– … преждевременное прерывание методической процедуры … и подпольные муравьи роятся, как электроны… хватит агонии … к чему продолжать … – Он очень жалостно смотрит вверх, перемена в нём подчеркивает слабеющие рыдания. Может, время и пренебрежение сделали свою работу над его мозгом, но первое ясное заявление К:
– Я не воровал Гогола. – Его дух пронизан ядом. – Не больше, чем Шульц воровал у меня. И я вообще не слышал о Замятине!
– Видишь? – лает ДеВорониз, указывая пистолетом.
– И чего ты кривишь моську – ты получил, что хотел, так? Вот он. Эй, К, Брод неласково обошёлся с твоим завещанием, а? Ты будешь рад услышать, что он уже умер.
– Вот это действительно и есть Америка, – мычит К, неуверенно вставая.
– И как ощущения?
– Словно её построили на прошлой неделе.
– Ага. Ты осознавал что делается, пока у руля был джентльмен?
– По большей части. Кость чужого лба блокировала меня. И я жирный – не получается исчезнуть.
– Наверно, ужасно обидно, – говорит Джед из бака, – смотреть на мир, но не иметь возможности действовать или влиять на него.
Кафка смотрит на него напряженным взглядом с зарождающимся презрением.
– К у нас скандальная техника, Джед, – говорит Атом.
– Говорит как девчонка, – замечает Джед.
– А это что за херня? – выдыхает ДеВорониз, уставившись в бак. – Ты сам это сделал? Он наделён сознанием? Гибрид?
– Видишь, почему я хотел закончить это дело, Джед?
– Ты прав, пахнет оно неважно.
– Хочешь сходить на рыбалку?
Они ещё смеются, когда звонит телефон.
– Извините, ребята, – говорит Атом и щёлкает тумблером. – Да, Мэдди.
– Термидор считает, что похитил меня, – говорит она ему.
– Ты где?
– Комната Кэндимена на улице Птиц.
– Как он нашёл лабораторию?
– Никак – я навещала Блоху в обезьяннике, там они меня и сцапали.
– Что-нибудь использовала?
– Не хочу пачкать кровью штаны. Давай приезжай.
– Я знал, что если мы побродим у дома Атома, то найдём шкурку Гудини. Скелет Сойера щёлкает, как манометр котла.
Давно расставшийся с собственным скелетом, Блинк неодобрительно оценивает чужие. Полицейское наблюдение приносит ограниченные плоды.
– Вы хотите помочь Атому разобраться с Сойером, или как? Система ломается, Шеф, наручники расщёлкиваются.
– Может, да, может, нет. Только если руки как веточки, можно из них выскользнуть, но Сойер уродец. Эти наручники были закрыты, когда включился свет, Бенни. Гадская дверь тоже, а Сойер сделал ноги. А потом он располагается здесь, принёс с собой какую-то носяру – может, ту, которую описал таксист. А где она была между этими сценами? Он её проглотил? А что, удобно.