Атомный поезд
Шрифт:
— Это без вопросов! — просиял капитан.
На палубе уже был накрыт десертный стол: фрукты, конфеты, шампанское, шоколад, коньяк и любимый Оксаной кампари. Негромко тарахтел мотор, неторопливо плыли мимо поросшие кустарником берега, играла лёгкая музыка, специально захваченный на прогулку официант споро подливал напитки. Капитан стоял за штурвалом в крохотной, как домик кума Тыквы, рубке, помощник-матрос туда не помещался и вставил только голову, оставаясь полуголым туловищем на палубе. Шкафообразный телохранитель Алик сидел на стуле в стороне, ближе к
Бабиян пил коньяк, Оксана через трубочку потягивала кампари с грейпфрутовым соком и со льдом. Этот коктейль открыл для неё Сурен, и ей он пришёлся очень по вкусу. Вообще Сурен научил её смотреть на мир совсем другими глазами. И, несмотря на разницу в возрасте, она чувствовала себя с ним легко и свободно. Более того, гораздо увереннее, чем с Кудасовым или другим своим сверстником.
— Я тебя поздравляю с окончанием института, — с лёгкой улыбкой Сурен протянул девушке плоскую, обтянутую бархатом коробочку. Оксана открыла её и охнула: внутри переливалось перламутровым блеском жемчужное ожерелье. С завёрнутыми в старые колготки кольцом и серёжками оно составляло красивый и дорогой гарнитур. Сурен, как всегда, сдержал слово.
— Спасибо! — девушка вскочила, обошла стол и от души расцеловала Сурена в колючие щеки. Тот довольно улыбнулся.
— Это тебе спасибо. Когда подарок доставляет радость, мне радостно вдвойне… Где думаешь работать?
— В шестнадцатой школе, учителем начальных классов. Это и от дома недалеко, да и с маленькими детьми хлопот меньше…
— Хочешь, ко мне иди, — предложил Сурен и допил коньяк. Проворный официант тут же подскочил и налил ещё.
— Кем? — удивилась Оксана.
— Какая разница? Кем хочешь! Хоть секретарём, хоть заместителем. Ничего делать не будешь, тысячу каждый месяц получишь.
— Тысячу?
— Тысячу. Долларов.
— Долларов?!
Сурен довольно улыбнулся.
— Ну конечно, Барби! Не рублей же!
Она покачала головой.
— Столько мой бывший жених заработает в своём лесу месяца за два-три!
— Почему бывший? — заинтересовался Сурен.
— Потому, что он не может устраиваться в жизни. Он предложил мне ехать с ним в какую-то тайгу, к этим ужасным ракетам, которые сделают его импотентом, — с досадой сказала она. — А потом накричал на меня и бросил трубку.
— Это плохо, — Бабиян покачал головой. — Каждая девушка должна выходить замуж, создавать семью. Таков закон природы.
— Слушай, Сурен, женись ты на мне, — неожиданно предложила Оксана.
Бабиян утратил обычную невозмутимость и даже поставил рюмку на стол. Он внимательно посмотрел в лицо своей юной спутницы: не шутит ли?
— Ты что, серьёзно?
— Вполне, — девушка выжидающе прищурилась, уголки губ чуть заметно поползли вверх. — А что, тебя это пугает?
Губы Сурена Бабияна, известного в определённых кругах Тиходонска под прозвищем Змей, сжались в плотную линию, холодные глаза заблестели твёрдыми злыми льдинками.
— Меня никто и ничто не может напугать, детка. Ты разве не знаешь, что я женат?
Незнакомый жёсткий тон и ледяной взгляд напугали Оксану. Она перестала улыбаться. Окружающая природа пожухла, приятная прогулка вмиг утратила свою прелесть.
— Я знаю… Но любишь-то ты меня, а не свою жену…
— А ты знаешь, что у меня есть дети и четверо внуков? — холодные глаза безжалостно гипнотизировали молодого педагога.
— Ну да… Но что это меняет?
— Как что? Я сам, моё имя, мои деньги и моё имущество сейчас принадлежат семье. А если я женюсь на тебе, кому они будут принадлежать? Может быть, тебе и твоей семье?
Теперь в голосе кавалера звучала отчётливая угроза. Вмиг исчезли обычные обходительность и дружелюбие. Перед Оксаной сидел совсем другой человек. Чужой и страшный.
— При чём здесь имущество и деньги? Разве я из-за этого?!
— А из-за чего? Из-за моей красоты? Я действительно был красивым парнем… Лет тридцать-сорок назад. Когда тебя ещё не было на свете.
— Я и не думала претендовать на твои деньги, — растерянно лепетала Оксана. Она чувствовала, что допустила серьёзную ошибку, и не знала, как поправить дело.
— Это правильно, — кивнул Сурен. — Те, кто так думал, все плохо кончили. Все до одного.
— Вы меня неправильно поняли, Степан Григорьевич! Просто мне надо выходить замуж, вот я и подумала…
— Головой надо думать, а не… другим местом!
Сурен хлопнул ладонью по столу, рюмка покатилась на палубу. Официант быстро поймал её, но ставить обратно не стал и ушёл на корму. Алик бросил насторожённый взгляд и снова отвернулся.
— С какой стати я должен на тебе жениться, милочка?! И зачем? Чтобы ты наставляла мне рога?!
Оксана отшатнулась назад, будто её ударили по лицу. Зелёные кошачьи глаза наполнились слезами.
— По-твоему, я — потаскуха?
Бабиян пожевал губами, сделал ищущее движение рукой, и перед ним мигом оказалась наполненная коньяком рюмка.
— Я не говорил этого…
Сурен опрокинул рюмку и сразу же следующую.
— Но подумал. Ведь подумал, Степан Григорьевич? — девушка раскраснелась от гнева и обиды.
Бабиян вскочил, резко прошёлся по палубе взад-вперёд, как загнанный в клетку тигр. Если бы у него был хвост, то наверняка он хлестал бы себя по бокам. Но хвоста у него не было. И он подскочил к капитанской рубке.
— Какого хера ты тут торчишь? — схватив матроса за руку, он рывком выдернул его голову наружу. Алик мгновенно вскочил на ноги.
— За что ты получаешь мои деньги?! За то, что стоишь и ничего не делаешь?!
— Я моторист… Если мотор забарахлит — чиню, или водозабор забьётся… — испуганно оправдывался тот. — Тогда я за борт лезу и прочищаю…
— Вот и лезь за борт, живо! Дармоеды! Пошёл вон!
Сурен потащил матроса к борту. Тот не сопротивлялся.
Алик на всякий случай подошёл поближе. Капитан с каменным лицом смотрел вперёд. Если бы было можно, он бы закрыл глаза.