Атомный поезд
Шрифт:
— Сводные родственники, по жёнам, — туманно пояснила девушка. — Давай командуй, ты же теперь мой муж!
— По машинам! — командным голосом гаркнул польщённый лейтенант.
Скоро кортеж автомобилей прибыл в «Пётр Великий» на левом берегу Дона. Это был известный в городе ресторан, столь же фешенебельный, сколь и дорогой.
Огромный фрегат петровских времён стоял на кромке берега, на палубе был накрыт длинный стол. Два колко топорщащихся шипами осетра, золотистая пара запечённых поросят, аппетитно разложенные мясные и рыбные ассорти, чёрные
Непривычные к такой роскоши гости заметно оробели. Степан Григорьевич гостеприимным жестом пригласил всех к столу.
— Молодожёны сюда, родители рядом, родственники здесь, молодые гости напротив, — деловито рассаживал он гостей. — Прошу наливать и закусывать. За молодых! Горько!
Александр и Оксана впервые поцеловались как муж и жена. Степан Григорьевич оказался рядом с Коротковым. Тот быстро пил и заметно пьянел. Степан Григорьевич, глядя на Кудасова, о чём-то расспрашивал бывшего курсанта. Тот охотно отвечал.
Свадьба шла по установленному порядку. Пили за молодых, за их родителей, за их счастье и будущих детей, за друзей. Время летели быстро. Мимо шли тяжело просевшие баржи, огромные неряшливые сухогрузы, белые прогулочные пароходики. В борт били упругие донские волны, и казалось, что фрегат плывёт вверх по течению, унося молодожёнов и гостей к новой, счастливой жизни.
Капитаном фрегата, конечно же, был Степан Григорьевич. Он умело вёл стол, остроумно шутил, к месту рассказывал анекдоты. Но Саша почему-то испытывал к нему глухую неприязнь. Может, потому, что молодой муж сам должен быть капитаном на своей свадьбе, может, оттого, что Степан Григорьевич по-хозяйски осматривал не только стол, но и Оксану. Неприязнь усугублялась зависимостью от этого человека — ведь оплатить такой стол Кудасовы были не в состоянии. Значит, оставалось только одно — улыбаться и плыть по течению.
— На кавказских свадьбах положено просить невесту о танце! — заявил Степан Григорьевич. — И щедро платить за этот танец! Оксаночка, прошу! Мы все просим!
Он захлопал в ладоши, гости подхватили. Заиграла восточная музыка, тон в ней задавала зурна. Оксана вытерла салфеткой алые губы и вышла из-за стола. К удивлению Александра, она расставила руки и белым лебедем поплыла по кругу, как будто уже много раз танцевала такие танцы.
— Поблагодарим невесту! — Степан Григорьевич не щадя рук бил в ладоши. — А это на обзаведение хозяйством!
Он извлёк из кармана пачку денег и принялся бросать Оксане под ноги. Белые туфельки без колебаний попирали сотенные купюры.
— Поддержите меня, дорогие гости, поддержите, — азартно восклицал он.
— Не надо, ветром все в Дон унесёт! — озабоченно выкрикнула Ирина Владимировна.
— Ничего, для такой красивой невесты не жалко, — капитан свадьбы не успокоился, пока не разбросал всю пачку. — Помогайте, гости дорогие!
Федор Степанович швырнул пригоршню монет, они со звоном раскатились, как давеча на плацу.
— Надо больше любить свою дочь! — с улыбкой укорил капитан свадьбы.
Боря Глушак бросил две пятидесятирублёвые купюры, Андрей Коротков неточным жестом отправил под белые туфельки три сотни.
— Молодец, Андрюша! — подбодрил его Степан Григорьевич. Гости начали выгребать из тощих карманов кто что мог — на палубу посыпались мелкие купюры.
У Александра оставалось около двух тысяч, эту сумму он приготовил на такси для гостей, но благодаря лимузинам Степана Григорьевича она оказалась сэкономленной. Но сейчас он не мог отсидеться или отделаться сотней-другой: капитан свадьбы бросал на него внимательные и ожидающие взгляды. Кудасов выпил стоящую перед ним нетронутую рюмку с водкой и выскочил из-за стола.
— И — эх! — через секунду он закружился вокруг жены в какой-то безумной пляске — в ней смешались лезгинка, джига и «семь сорок». Высокий темп, мелькающие руки и ноги, бешеные развороты, — рисунок пляски был изобретением Кудасова. — И — эх! — он стал бросать под ноги Оксане купюру за купюрой, пока деньги не закончились. Тогда он, обессиленный, упал на одно колено и поцеловал жене руку.
— Молодец, ай молодец! — кричал Степан Григорьевич. — Азартный парнишка, люблю таких! Теперь мой выход!
Лёгкий ветерок шевелил деньги, как опавшие листья, медленно сметая их к борту. Ирина Владимировна не выдержала и, выбежав из-за стола, принялась собирать купюры. Федор Степанович последовал за супругой, но не преуспел в столь перспективном деле: едва наклонившись, он потерял равновесие и грохнулся на полированные доски. Оксана с гримасой досады хотела поднять отца, но Степан Григорьевич увлёк её за собой и закружил в танце.
— Ну-ка, дай ручку… Вот так, вот так, — он вставил между наманикюренных пальцев одну стодолларовую купюру, потом другую, третью…
— И вот так, и вот так…
Теперь Оксана танцевала с веером из зелёных американских рублей, крепко зажатых тонкими пальчиками с хищно-красными ноготками.
— Давай съездим ко мне в офис, — страстно прошептал в маленькое ушко распалившийся Степан Григорьевич и вцепился в тонкую девичью талию.
— Ты что, с ума сошёл! У меня свадьба! — от возмущения Оксана даже на миг потеряла улыбку.
— Ну, давай на машине отъедем в сторону! На пять минуток всего! Я что-нибудь придумаю…
— Перестань сейчас же!
Оксана вырвалась из цепких рук партнёра и вернулась на своё место за столом.
Все происходящее Кудасову не нравилось. Почему этот похожий на обезьяну старикан так сыплет деньгами, почему он прижимается к Оксане с такой сальной мордой, что он шепчет ей на ухо? Подойти бы и дать ему в рог! Но у входа на трап стоит его здоровенный водитель, наверняка выполняющий функции телохранителя. Да и материальная зависимость ещё больше, чем охранник, связывает по рукам и ногам. Молодой муж опустошил несколько рюмок одну за другой.