Атын
Шрифт:
С пилотированием оказалось проще, что можно было бы подумать с первого раза. Я забрался в ламборджини, пристегнулся ремнями, нажал кнопку "Пуск", такая жирная кнопка, ни с чем не перепутаешь. На лобовое стекло транслировалась какая-то инфа, её пришлось игнорировать. Рольставни ангара поползли вверх. Потянул штурвал на себя, внутрях у машинки засвиристело и она, покачнувшись, тронулась вперёд. Прокатившись над ВПП, начала плавно падать на землю. Я потянул штурвал сильнее, нос болида задрался, и машина поползла вверх. Правая педаль оказалась скоростью, или мощностью, баран её разберёт, но скажу вам, навыки полётов на космических кораблях разных классов, приобретенные в компьютерных играх, пришлись весьма кстати. Ну и тот немаловажный фактор, что в вертолёте, которым мне иногда давали порулить пилоты, главное, не дергать ручку
Я пригласил в салон своих спутников. Меня просто распирало от желания прокатить их в этом аппарате, и вообще, чувствовал себя волшебником, который достаёт из рукава всякие новогодние подарки. Санта, блин, Клаус. Сайнара, быстро сообразившая, что к чему, забралась на переднее сиденье, а Ичил с опаской, протиснулся на заднее. Какой блин, русский не любит быстрой езды? Я втопил тапку в пол, машина рванула вперед и тут же провалились вниз. Сайнара завизжала. Я потянул штурвал на себя, и мы взмыли в синее небо. Скорость, которую аппарат развивал, мне показалась километров так под четыреста в час. Как забирает, сил нет, когда ты мчишься над степью на высоте метра полтора! Все сливается в единую рябую полосу по бокам. Сайнара повизгивает, Ичила не вижу, но как-то подозрительно он молчит. Первый визит мы нанесли горе Ыныыр Хая, я сделал круг, пытаясь рассмотреть, что за штуки там блестели. Сбросил скорость до минимума и увидел тарелки антенн. Хорошо. Можно возвращаться.
К Талгату мы пошли пешком. Сам же полусотник нас заждался. Он даже был какой-то нервный, а когда мы появились из пещеры, заметно успокоился.
— Я уже думал, что вас съели абаасы! — так заявил он вместо приветствия.
Дремучие суеверия, у него в мозгу, похоже, неистребимы. Я успокоил его:
— Абаасы нас съедят всех вместе и сразу, если ты так на это надеешься. Но не надейся. Сколько раз тебе нужно повторить, что абаасы, айыы и всякая прочая нечисть нам не страшна.
— Почему ты айыы нечистью называешь? — обиделся он.
— Патамучта. Внимательнее нужно слушать легенды собственного народа, Талгат. И, если я тебе такое говорю, значит, так оно и есть. Ну ладно, я тут не богословские споры пришел спорить, а по делу. Слушай меня сюда. У тебя всё в порядке в отряде?
— Всё. Народ уже лениться начал. Пора их к делу пристроить, — все еще обиженно пробурчал Талгат.
— Тогда ты сейчас идёшь с караваном на Ыныыр Хая и ждёшь меня там. У меня здесь кое-какие дела наметились, я буду чуть позже. Когда придёте, скажешь Улбахаю, чтобы готовил караван в дорогу на Пять Пальцев. Через половину луны тронемся.
К нам подошел Ичил. Он опять взволновался:
— Следят за нами. Никогда этого не бывало, и вот опять [33] !
— Кто? За каким хреном? Сколько их? — спросил я его.
— Не знаю. Чувствую только и всё.
— Нам бы прихватить любопытного, а? Поговорить по душам? Или запутать следы? Давай так. Надо сделать так, чтобы они следили за отрядом и не поняли, что мы остались здесь.
— Хорошо. Я сделаю так, чтобы все думали, что мы с отрядом.
— Талгат! — я обратился к полусотнику, — я хочу, чтобы ты следил за всеми своими бойцами. Чтобы ни один не передал преследователям, что нас с тобой не будет. Ты пойдешь не через Ус Хатын, а через мост выше по течению реки. Преследователи увяжутся за тобой. Уходите прямо сейчас. Если вас настигнут люди, пусть даже твои хорошие знакомые, то ты их должен повязать. Вот тогда ты и узнаешь, что такое настоящие абаасы. Оборотни, — чуть не добавил "в погонах", — которые прикидываются твоими друзьями!
33
приписывается Черномырдину.
Ичил выдернул волосы из головы у себя, меня и Сайнары, привязал к хвостам лошадей, что-то там побормотал.
— Теперь кто будет шаманить, увидят, что мы идём с ними. А теперь надо затереть все наши следы здесь.
— Особенно на входе в ущелье, — добавил я.
Когда караван вышел из ущелья, шаман развел небольшой костерок и начал бросать в него всякую дрянь. По земле пополз дым, а Ичил начал разгонять его веником из веток, приговаривая свои заклинания.
— Ну всё. Теперь никто не узнает, что мы заходили в это ущелье, — объявил он.
Мы снова пошли в бункер, разбираться со своими ништяками. Первым делом выяснить, как же нам замуровать вход в пещеру. Ибо то, что мы сделали с дверями, могут сделать и другие, но нам еще надо сохранить возможность туда заходить. То есть, простое обрушение скалы меня не устраивает. Но прежде нужно еще раз помотать нервы Ичилу.
Мы поднялись в кают-компанию, я всех рассадил вокруг стола и обратился к Ичилу:
— Мне кажется, что за нами следят люди Эрчима. — начал я высказывать ему плоды своих размышлений, — Отец-основатель не зря расселил мастеров по городам и назначил им смотрящих. Из-за того, чтобы никто, а в особенности Улахан Тойоны, не получил технологического преимущества, не получил нового оружия, и не смог установить единоличную диктатуру в Степи. А Эрчим мне не понравился сразу. Кое-что он недоговаривает, и вообще, откуда у него техническая документация и всякие приборы? Ключи откуда у него? Не грабанули случайно инженеров его предшественники? Ты, надеюсь, понимаешь, что получение технологий айыы, или абаасы, или Отца-основателя сделает его непобедимым диктатором? А ты? Зачем ты попросил, чтобы я разрешил ему укрепить здоровье? Помер бы он тихонько, и не имели бы мы никаких проблем. А он теперь нашими руками хочет загрести весь жар.
— Я выполнил свой долг ученика. Больше я ему ничем не обязан, — насупился шаман, — а то, что я не буду делать то, что он хочет, я тебе уже говорил.
— Хорошо. Сейчас отдохнем немного и займёмся наследием древних, — ответил я, но на душе было неспокойно.
Мы расползлись по комнатам, полежать минут несколько. Сайнара шепнула мне:
— Если я что-то замечу, я первая убью его.
Какая кровожадная у меня подруга. Зато спина будет прикрыта.
ГЛАВА 31
Ну ладно, будем считать, что политические моменты мы прояснили. Пора заняться, собственно, базой, и наконец, пообщаться с компьютером. В свежую голову оно вроде как должно пойти. Найти, куда втыкать тот прибор с экраном, что я прихватил у Эрчима тоже надо. Я забрался в кабинет начальника, сел в кресло и включил аппарат, немного похожий на компьютер. Но этот агрегат только по внешнему виду компьютер. На экране образовалась какая-то каша, из разноцветных кругов, пятен и мазков. Абстракционисты, безусловно, получили бы новый импульс своему видению мира, полюбовавшись на эту белиберду. На столе обнаружились еще какие-то наушники совершенно раритетного вида, с проволочными дугами и бакелитовыми ушами. Но они оказались какие-то маломерки, до моих ушей не доставали, для лилипутов, наверное, сделаны. Можно теперь послушать музыку сфер, раз уж ничего не получается c картинками. В голове зашумели волны прибоя и космические голоса. Фу, мерзость. Я попытался сосредоточиться, чтобы выделить хоть какую-то полезную информацию из этих цветовых пятен и шума в голове. Ничего, бесполезно, от напряжения начала болеть голова. Сайнара подошла ко мне и положила мне руку на плечо.
— Ичил камлает. Костер развел.
Всё. Приехали. Костер на пластиковом полу меня волновал больше, чем камлания Ичила. Я снял с головы приспособу, пошел смотреть, не пора ли нам эвакуироваться и где здесь огнетушители, кошма и багор. Однако обнаружил картину, достойную кисти Репина. А также холста Репина, мольберта Репина и таланта всех передвижников, вместе взятых. Приплыли. Всё, пипец, крайняя стадия, не приведи господь, обострение начнется. Волхвы поклоняются холодильнику "Розенлев". Ичил расположился напротив кухонного комбайна и что-то подвывает себе под нос. Я решил не прерывать этот процесс, мало ли, может их из транса нельзя выводить, шаманов этих, лучше не рисковать. Тем более что пластик оказался негорючим. Хромоникелевый прибор звонко брякнул и вывалил на тарелку кусок вареного мяса, судя по запаху, баранины.