Авалон. Возвращение короля Артура
Шрифт:
— Джеймс! — ахнула Дженни. — Ты ранен.
— Эй, снимайте! Скорее! — заорал телеведущий. — Король ранен. Да подождите вы, — он попытался отмахнуться от полицейских. — Мы просто хотим…
Джеймс отвернулся, а разочарованный репортер сунул микрофон в лицо матери Ханны. Кэл с одной стороны, Дженни с другой — так они и добрались машины скорой помощи. Кэл окликнул медиков, и два ветерана-фельдшера вытянулись по стойке смирно.
Вид короля, которому оказывали медицинскую помощь в связи с ранами, полученными в уличной драке, оказался настолько притягательным, что операторы и прочие писаки слетелись к скорой помощи, как чайки к
Подошел Эмрис. Посмотрел на короля, покачал головой и поинтересовался:
— В больницу поедешь?
— Не раньше, чем закончу свое выступление. — Джеймс выглянул из машины скорой помощи. — Нельзя же лишать своих фанатов зрелища.
— Тогда иди, — Эмрис с сомнением оглядел его. — Ладно. Тебя перевяжут. Авось продержишься. Рис присмотрит за машиной. Заканчивай поскорее, здесь и другие раненые есть.
Какой-то ушлый репортер все-таки пробрался вперед, протягивая микрофон.
— Заявление, Ваше Величество! — закричал он, когда полиция начала отталкивать его. — Сделайте заявление!
Между операторами возникла потасовка за лучшее место. Атмосфера сборища вовсе не собиралась успокаиваться. Подходили все новые люди, посмотреть, что происходит. Джеймс оставался в фургоне медиков, так что камеры переключились на Кэла и Дженни. Фотографы просили ее улыбнуться; другие выкрикивали вопросы.
— Вы подружка короля? Вы боялись за свою жизнь? О чем вы подумали, когда увидели, как король упал? Вы думали, что его убьют?
— Кэл, — сказал Эмрис, — давай-ка закроем двери и дадим королевской чете побыть одним. — Он подсадил Дженни в машину скорой помощи, а медик тем временем снял рубашку с Джеймса, чтобы обработать ножевую рану. Кэл захлопнул дверцы и встал возле них с суровым видом.
Рану Джеймса прочистили, наложили заживляющую мазь и перевязали, обмотав бинтами весь живот. Обработали укус на бедре и запястье, сделали укол от столбняка и взяли клятвенное обещание чуть что немедленно обратиться к врачам.
Джеймс поблагодарил их и постучал в дверь, чтобы Кэл выпустил его. Под полицейским эскортом — пятнадцать офицеров со щитами и дубинками наизготовку — они вернулись на трибуну, где их встретил офицер, отвечающий за полицейское сопровождение мероприятия.
— Ваше Величество, при всем уважении, я думаю, что для всех будет лучше, если вы ничего не станете говорить, — сказал он. — Мы хотим эвакуировать народ из парка, сэр.
— Вы правильно беспокоитесь, сержант, — ответил Джеймс. — Но беспорядки произошли именно чтобы заставить меня замолчать. Если я не закончу, выходит, скинхеды и те, кто их нанял, добились своего. Вряд ли такое стоит допускать в Ораторском уголке, не так ли?
Полицейский нахмурился, явно недовольный такой логикой. Случившееся изрядно пошатнуло его уверенность в том, что полиция в состоянии обеспечить порядок в Гайд-парке.
— Но, сэр, здесь же люди, мы не можем… — начал он.
— Король прав, — решительно заявила Дженни. — Если этот раунд останется за ними, вы позволите кучке головорезов диктовать условия. А кому это надо?
— Нет, мисс, разумеется, никому не надо. — Офицер уступил. — Во всяком случае, не моим людям. — Обратившись к полицейским, он сказал: — Все слышали короля? Посмотрим, как оно пойдет на этот раз. Не оплошайте, ладно?
Джеймс вылез из фургона и прошел к ящику. Его встретили аплодисментами. Он начал рассказывать, что произошло.
— Друзья мои, — обратился он к народу, — вы сами только что убедились, что на свете есть силы, которые не любят добра, не испытывают сострадания. Это в обычае сил тьмы. Там нет ни милосердия, ни справедливости, и они, эти силы, не успокоятся, пока добродетели не утонут в ночи. Всякий раз, когда вы видите что-либо хорошее или достойное, адепты зла сначала стремятся это разрушить; а если им не удается, пытаются уничтожить любого, кто отстаивает добродетель и право. Мы видели все это сегодня здесь своими глазами.
Но я говорю вам, что пока я король, у тех, кто думает лишь о ненависти и разрушении, есть враг, который не отступит. Приспешники зла призвали из небытия короля, который примет вызов. Я не откажусь от сражения. Я не сдамся силам тьмы.
В заключение он сказал, что в последние дни перед референдумом намеревается донести свое видение будущего Британии до народа. Он просил слушателей подумать над тем, что он сказал, и если они согласны с ним, пусть поддержат его.
— Британия один раз сумела стать великой, сумеет и второй. Присоединяйтесь ко мне в бою. Вместе мы сможем сделать Британию страной, которой ей и надлежит быть по праву. Мы сможем превратить грёзу об Авалоне в реальность.
Глава 42
В ту ночь премьер-министр Уоринг вместе с несколькими миллионами других зрителей сидели, как завороженные, перед «Шестичасовым репортажем» и смотрели, как молодой король вырывает маленького ребенка из пасти хищных псов, а затем сражается не только со свирепыми питбулями, но и с бандой неонацистских отморозков.
Нападение, без сомнения было тщательно спланировано и отрепетировано, однако цели не достигло. Скорее, наоборот. Скандал сделал монарха центром внимания; импровизированное появление в «Ораторском уголке» гарантировало присутствие многочисленных представителей СМИ; нападение, столь внезапное, жестокое и бессмысленное, мгновенно сделало его героем.
Беда, с точки зрения Уоринга, заключалась в том, что это не было игрой. Трубы и цепи были настоящими, собаки пугающе реальными, как и мужество, которое противостояло им. С точки зрения средств массовой информации, это была неопровержимая демонстрация личной честности короля, бесспорный аргумент в пользу его характера.
На следующий день воскресные газеты поместили великолепные полноцветные фотографии короля с крошечной Ханой на руках, закрывающего ребенка собой от злобного питбуля. Почти каждая первая полоса превозносила Короля в громких заголовках. Несколько опытных папарацци запечатлели момент, когда король перебросил малышку в руки Кэла, тем самым придав Калуму Маккею ореол второстепенного героя драмы.
«Сан», до сих пор стойкий недоброжелатель монарха, опубликовала семистраничный фотоотчет о нападении, которое, впрочем. почему-то называлось «бунтом толпы», с диаграммами и поминутной хронологией. Две страницы были посвящены роли таинственной подруги короля; на главном фото Дженнифер утешает испуганную Ханну, их лица рядом, слезы все еще блестят на личике ребенка, крошечная ручка перебирает длинные черные волосы Дженни. Этот кадр разом заставил нацию полюбить доселе неизвестную женщину. Никакие гламурные портреты, которые так нравились членам королевской семьи, не дал бы подобного эффекта.