Аванпост
Шрифт:
— Нет.
— Я слышал, — ввернул Никодемий Мейфлауэр.
— Я тоже, — присоединился к нему Бейкер. — Имена еще у них были такие странные, вроде бы Шелк и Атлас.
— Я думал, Резина и Кружево, — не согласился с ним Никодемий.
— Близко, но не в десятку, — покачал головой Могильщик.
РОМАНТИЧЕСКАЯ ИСТОРИЯ БАРХАТА И КОЖИ О’ТУЛ
Никто не знает когда они появились в Пограничье (начал Гейнс). Черт, да они могли здесь родиться. Я знаю, что они выросли в Аллее Кошмаров, криминальном
Умом сестры не блистали, я уверен, что вступительного экзамена на Аристотеле они в отличие от Киборга де Мило не сдали бы, но не нарушали закон, много работали, копили деньги.
Собственно, на почве последнего я с ними и познакомился. Так уж вышло, что мы пользовались услугами одного банка. В Порт Рейвене я не находил ничего привлекательного, но там располагалось отделение банка Спики, в котором у меня был счет.
Внешностью девушки тоже не могли похвастать. Симпатичные, конечно, но не из тех, ради кого мужчина готов достать луну с неба или отправиться убивать дракона. Прямо скажу, не чета Силиконовой Карни. Одна всегда одевалась в бархат, вторая в кожу, и вскоре их настоящие имена забылись, остались только Бархат и Кожа, сестры О’Тул.
Управлял банком тощий шкет, которого звали Трокмортон Льюис Фротингхэм. Клянусь, его имя весило больше, чем он сам. И всегда выглядел так, будто только что вышел от портного, невзирая на духоту и влажность. До сих пор иногда встречаются люди, которые носят очки, но он — единственный на моей памяти, кто носил пенсне — очки, которые крепятся на носу. Из левого рукава всегда торчал уголок шелкового носового платка, а туфли сияли, как два солнца.
Я проводил в банке много времени, дожидаясь, пока на Порт-Рейвен придет подтверждение, что банк Спики получил причитающиеся мне вознаграждения, и частенько сталкивался там с сестрами. Не знаю, какая у них была работа, но им платили наличными каждый день и перед закрытием банка они приходили, чтобы положить деньги на свои счета. Маленький Трокмортон Льюис Фротингхэм всегда появлялся в зале для клиентов, чтобы поздороваться с ними, они перекидывались парой слов, а потом он лично проводил все необходимые банковские операции.
И однажды, без всякого предупреждения, в банк заявилась банда Белларго, все семьдесят три человека.
* * *
— Банда Белларго? — переспросил Бейкер. — Не слышал о них уже лет двенадцать. Что с ними случилось?
— Не прерывай меня, и все узнаешь, — ответил Могильщик.
* * *
В банке находились девушки (продолжил Гейнс), еще два-три клиента, пара роботов-кассиров, Фротингхэм и, разумеется, я.
— Ты — охотник за головами! — прошептал Фротингхэм. — Неужели не попытаешься что-нибудь сделать?
— Все мои деньги на Спике, — ответил я. — Если они и выпотрошат весь твой банк, я не потеряю ни кредитки.
— Но твоя работа — вершить суд над этими негодяями.
— Я могу убить с полдесятка, но их тут больше пятидесяти. И мне представляется, что моя работа — остаться в живых и встретиться с ними при более благоприятных обстоятельствах.
Пока мы разговаривали, Белларго неотрывно смотрел на меня и наконец подошел.
— Ты — Могильщик Гейнс? — спросил он.
— Некоторые так меня называют, — признал я.
— Я уже не один год точу на тебя зуб, — продолжал он. — Ты убил шестерых моих людей, а пятеро дезертировали, чтобы избежать встречи с тобой.
— Чертовски жаль.
— Ты-то чего жалеешь? — удивился он.
— Раз они завязали, не видать мне вознаграждения за их головы.
Он расхохотался.
— Ты мне нравишься, Могильщик Гейнс. Буду сожалеть о том, что тебя пришлось убить.
Если он надеялся, что я попрошу его оставить меня в живых, то ждать ему пришлось бы долго, но тут он заметил сестер О’Тул и вперевалочку направился к ним.
— Привет, дамы. Я вижу, вы берегли себя для настоящего мужчины.
— Когда он появится, пожалуйста, дай нам знать, — ответила Бархат.
— Что-то у нас сегодня перебор юмористов! — прорычал Белларго.
Я думал, что сейчас он ударит ее, но его взгляд упал на Фротингхэма.
— Как насчет тебя?
— Я не нахожу ничего забавного в ограблении банка, — дрогнувшим голосом ответил он.
— Должно быть, здесь очень холодно, — заметил Белларго. — Посмотрите, как трясутся eго руки.
— Оставь меня в покое! — взвизгнул Фротингхэм. — Вы пришли, чтобы ограбить мой банк. Грабьте и убирайтесь!
— Твой банк? — повторил Белларго.
— Он — президент, — с гордостью ответила Кожа.
— Хорошо. Тогда ты-должен знать комбинации компьютерных замков сейфов.
— Их я тебе не назову, — ответил Фротингхэм. — Пусть меня ограбят, но способствовать этому я не буду.
— Ты сделаешь все, что тебе скажут! — прорычал Белларго и вот тут допустил роковую ошибку: врезал коротышке Фротингхэму по физиономии.
Двумя секундами позже Бархат уже летела по воздуху и с такой силой ударила ногой в голову Белларго, что едва не оторвала ее от плеч. Громко хрустнул позвоночник, и Белларго отправился к праотцам.
Кожа уже металась среди бандитов, работая руками и ногами, Бархат присоединилась к ней, и к тому моменту, когда я пришел в себя от изумления и выхватил лучевик, семнадцать человек лежали на полу. Двенадцать так и не встали, а я начал понимать, как сестрам О’Тул удалось выжить в Аллее Кошмаров.
Потом Бархат подняла с пола лучевик, Кожа — два глушака, и остатки банды Белларго они расстреляли, как в тире. Я тоже успел пару раз выстрелить, но в принципе в моей помощи они не нуждались.
Когда пыль рассеялась и все бандиты лежали на полу, мертвые или выведенные из строя, сестры бросились к Трокмортону Льюису Фротингхэму.
— Как ты? — озабоченно спросила Кожа.
— Бедняжка! — проворковала Бархат. — Они тебя напугали?
Поначалу я подумал, что все это — игра. Как могли такие воительницы питать какие-то чувства к этому сморчку?