Авантюрист и любовник Сидней Рейли
Шрифт:
— Нет, господин полковник. Мы вместе воевали и не раз ходили в разведку. Я доверяю этому человеку, как самому себе…
— Впрочем, теперь не время беспокоиться о судьбе Савинкова, — сказал Ремизов. — О себе надо думать…
Все вопросительно посмотрели на Перхурова.
— Нужно каким-то образом прорваться к Волге, — сказал командующий. — В километре отсюда я велел на всякий случай приготовить небольшой пароходик. Если с ним все в порядке…
— Вы гений, господин полковник! — восхищенно воскликнул Ремизов.
Железный, ни слова не говоря, сгреб со стола все бумаги и запихал их в портфель.
Глава 2
ПЕПЕЛ
«О, как я их ненавижу! Этих недоучек, выскочек из мелкобуржуазной среды, этих недорослей, тартюфов, этих люмпенов без роду, племени и отечества. А больше всех — картавого недоноска с калмыцкими глазками, властолюбивого и жестокого негодяя, превратившего великую Россию в сборище уродов, выкинувшего за борт истории, уничтожившего самых выдающихся людей моего отечества…
С кем он собирается строить «новое государство»?
С подобными себе честолюбивыми маньяками от революции? С мужиками, которые в Зимнем мочились в вазы и топтали ногами произведения искусства? С потными и похотливыми кухарками?
Это они — Россия?
Нет, господин Ульянов-Ленин! Россия не с вами, а с нами. Здесь, в Париже, Берлине, Лондоне, Шанхае… Россия — это десятки тысяч культурных, просвещенных людей, которых вы и ваши приспешники выгнали с собственной земли, лишив их домов, состояний, будущего… Но вам не дано лишить их России. Она бьется в сердцах подобно пеплу Клааса, она живет в душах, она не дает им погибнуть от нищеты или сойти с ума от безысходности.
Пусть потомок старинного рода граф Ревельский метет по утрам парижские улицы и получает нагоняи от полицейских и домовладельцев, если на тротуарах остается сор… Он не перестает быть графом и с метлой в руках, и вам, господин картавый, до него — как от земли до неба.
Пусть петербургская красавица, дочь банкира Розанова, от голода и нищеты вынуждена выйти здесь на панель. Все равно ваши общественные революционерки никогда не сравнятся с ней в уме и образованности.
Вы выгнали их с родной земли, но знайте же, есть Моисей, который вернет Россию обратно в Россию! И тогда вам не миновать Страшного Суда. Сначала людского, потом Господнего!»
По улице медленно брел высокий и очень некрасивый человек в длинном черном пальто и с тростью в руке. Прохожие старались обойти его стороной: во всей фигуре этого незнакомца было что-то зловещее, нереальное, мистическое, и это «что-то» заставляло прохожих инстинктивно жаться к стенам домов при встрече с ним.
— Борис Викторович!
Высокий человек поднял тяжелый взгляд на затормозивший у тротуара автомобиль.
— Борис Викторович! — из автомобиля с неожиданной резвостью выскочил немолодой плотный господин в добротном пальто и дорогой шляпе. — Здравствуйте! Вы что же, не узнаете меня?
— Господин Сазонов, — без всяких эмоций в голосе произнес Борис Викторович. — Отчего же не узнаю… Портреты министра иностранных дел публиковались в газетах…
— Я слышал, что вы в Париже, — не обращая внимания на его тон, возбужденно продолжал Сазонов, — но, как всегда, инкогнито, и разыскать вас не представлялось никакой возможности…
— Да
— Времена изменились, дорогой господин Савинков. Теперь мы с вами по одну сторону баррикад… Вы в Париже, я в Париже, вы бежали от большевиков, я бежал от большевиков, вы хотите вернуться, я хочу вернуться… Разве этого мало, чтобы, забыв прежние противоречия, протянуть друг другу руки? — и экс-министр первым протянул Борису Викторовичу свою холеную пухлую ладонь.
Савинков вяло пожал ее.
— А ведь у меня к вам есть одно дельное предложение, — сказал Сазонов.
— Какое же? — спросил эсер без всякого интереса.
— Э, нет, друг мой, — рассмеялся Сазонов. — Тут я вам ничего не скажу! Тротуар — не место для обсуждения важных проблем. Поедемте куда-нибудь пообедать. Или вы спешите?
— Нет, я никуда не спешу…
— В таком случае… — Сазонов гостеприимно распахнул перед Борисом Викторовичем дверцу автомобиля, — прошу! Шофер, к «Максиму»!
Автомобиль взревел и покатил по мостовой, оставляя позади себя клубы черного дыма.
«К весне 1919 года при политической, военной и материальной поддержке империалистов Антанты на территории России сформировалось несколько крупных антисоветских военно-политических объединений, возглавляемых военными диктаторами — монархистскими генералами. На востоке таким диктатором был «верховный правитель России» вице-адмирал А. В. Колчак, на юге — «главнокомандующий вооруженными силами юга России» генерал А. И. Деникин, в районе Петрограда — генерал И Н. Юденич. Политическим ядром этих военно-диктаторских режимов явились монархистские и кадетские организации.
…Бывший царский министр иностранных дел С. Д. Сазонов, исполнявший в Париже обязанности представителя Колчака, образовал там комитет-совещание в составе бежавших из России князя Г. Е. Львова и члена ЦК кадетской партии В. А. Маклакова для работы среди иностранцев в пользу Колчака».
(Из книги Д. Голинкова «Крушение антисоветского подполья в СССР».)
— Таким образом, дражайший Борис Викторович, мы хотели бы пригласить вас сотрудничать с нами, — выковыривая зубочисткой остатки шпината, Сазонов выжидательно уставился на Савинкова.
— В качестве кого? — меланхолично спросил Борис Викторович.
— В качестве совещательного голоса в комитете и для работы среди демократических элементов… — туманно ответил бывший министр. — Вы умеете убеждать, и у вас такие связи…
— Для успешного исхода дела мне нужны деньги, — голос Бориса Савинкова стал твердым. — Много денег.
— Деньги будут, — поспешил заверить его Сазонов. — Я гарантирую вам…
— Хорошо, — после недолгого молчания согласился эсер.
— Превосходно! Предлагаю отметить это событие! — Сазонов поднял бокал, отхлебнул немного вина и без всякой паузы продолжал: — Для начала вы должны привлечь к сотрудничеству верных людей, находящихся теперь в эмиграции. Они станут вашими помощниками…