Авантюрист и любовник Сидней Рейли
Шрифт:
Через две минуты, опасаясь быть схваченным ни за что, Железный ползком двинулся к выходу.
Чертыхаясь, он наконец спрыгнул в хлипкую грязь под вентиляционным отверстием, а далее все сделал согласно плану Савинкова. Через два с половиной часа он был уже на вокзале Принчипо в Генуе.
Сидевший за угловым столиком ресторана Савинков читал газету, время от времени отхлебывая кофе. Вполне добропорядочный господин. Он казался совершенно спокойным, но Вадим знал, какие бури бушуют в его душе.
— Вы позволите? — Железный присел за его столик.
Борис поднял на него тяжелый взгляд:
— Что?
— Ничего, —
— Как? Почему? — лицо Савинкова стало растерянным.
— Не знаю. Я убрался оттуда в двадцать две минуты двенадцатого.
— Ничего не понимаю, — пробормотал Борис.
— Я тоже…
Стеклянная дверь отворилась, и в полупустой зал вошел полицейский. Оглядев посетителей, он направился к столику, где сидели русские. Вадим покрылся холодным потом.
— Господа, — вежливо козырнул карабинер, — проверка документов. Предъявите ваши бумаги.
Савинков полез за документом. Железный протянул поддельный паспорт на имя британского подданного Джорджа Рейли.
Полицейский внимательно все изучил, снова козырнул и вернул бумаги мужчинам:
— Благодарю вас. Все в порядке.
— А в чем дело? — небрежным тоном поинтересовался Борис.
— Обычная формальность, — улыбнулся блюститель порядка. — Во избежание недоразумений… Теперь в Генуе представители высоких иностранных держав… Мы обязаны усилить внимание…
И, еще раз откозыряв, он подошел к другому столику.
Глава 5
ТАЙНА «ПИСЬМА КОМИНТЕРНА»
«В 1923–1927 годах страны капиталистического мира были наводнены антисоветскими фальшивками. «Документы о подрывной деятельности» Советского правительства и Коммунистического Интернационала должны были «свидетельствовать» о том, что коммунисты и Советское правительство руководят «заговорами» в капиталистических странах.
В 1924 году произошел скандальный случай использования таких фальшивок в Англии. В октябре лейбористское правительство назначило выборы в парламент. Во время избирательной кампании соперничающая с лейбористами партия опубликовала сенсационное «Письмо Коминтерна» от 15 сентября 1924 года, в котором «Коминтерн» будто бы предлагал Центральному Комитету Британской Коммунистической партии готовиться к вооруженному восстанию в Англии, создавать «ячейки во всех войсковых частях и на военных складах».
Советское правительство категорически опровергло так называемое «Письмо Коминтерна» и ноту английского правительства по этому поводу…»
(Из книги Д. Голинкова «Крушение антисоветского подполья в СССР».)
«По способам провокационной деятельности они перещеголяли так ненавидимую ими царскую охранку. По сравнению с чекистами дореволюционные филеры — джентльмены, честнейшие люди, ведущие достойную
Борис стал их жертвой, смелый и мужественный человек, умница, талант…
Господи, если Ты есть, воздай им за грехи!
Он стал жертвой провокации, мне известно это наверняка. При всем его опыте, при всей проницательности Борис иногда бывал на редкость наивным. Взять хотя бы его дружбу с полковником Павловским. Еще в двадцать первом я предупреждал Савинкова, что этот грубый и жестокий солдафон крайне опасен. Это он и его люди, совершавшие вылазки в Белоруссию и зверствовавшие там безмерно, стали причиной провала возрожденного «Союза». Если бы не Павловский, мы еще тогда сумели бы поднять в России массовое крестьянское восстание, свергли бы коммунистов и вернулись на родину. И Борис остался бы в живых…
Но Савинков не внял моим советам…
В июне двадцать третьего мы узнали о существовании в Москве подпольной противосоветской организации наподобие нашего «Союза защиты» или кадетского «Национального центра». Горстка мужественных людей решила продолжить дело, начатое русскими революционерами в 1918-м, — освободить родину от красного террора. Я гордился тем, что, несмотря на все беды и лишения, которые свалились на голову нашему поколению, есть еще храбрецы, способные выстоять, не сломиться в самых нечеловеческих условиях.
Зная об огромном опыте Савинкова, о его преданности делу революции и освобождения России от большевиков, члены московской делегации связались с Борисом через своего представителя в Париже Мухина. Он сообщил, что руководство организации хотело бы привлечь к работе Бориса Викторовича, так как в рядах членов начались разногласия.
— Ликвидировать их и сплотить наши ряды можете только вы, — подчеркнул Мухин.
— Поедете? — спросил я Бориса, когда он рассказал о визитере из России.
Савинков пожал плечами:
— Сначала я должен удостовериться, что это не провокация… Свяжусь с Павловским.
Вскоре пришла телеграмма от полковника:
«Сведения товаре подтвердились тчк вышлите согласие концессию».
Я провожал Бориса на вокзале Ватерлоо. Был очень жаркий день, солнце расплавляло мозги, беседа не клеилась, и я молил Бога, чтобы поезд поскорее отправился. О, если б я знал тогда, что вижу Бориса в последний раз!
На следующий день, купив газеты, я на первой же странице обнаружил чудовищную информацию:
«Стала известна судьба полковника Павловского, «прославившегося» своими зверствами на территории западных областей России и Белоруссии в 1921 году. Два года назад, когда красными была раскрыта его банда, Павловскому удалось бежать. Он скрывался до сентября 1923 года, а потом вдруг объявился в Москве, где и был арестован сотрудниками ОГПУ. В настоящее время полковник Павловский в ожидании расстрела содержится в Бутырской тюрьме».
В глазах у меня потемнело. Значит, чекисты хитростью выманили Савинкова в Россию! Значит, они перехватили письмо Бориса полковнику и сами дали телеграмму, заставившую моего друга покинуть Францию!