Авантюрист
Шрифт:
Итальянец небрежно сунул оружие в карман брюк, утер пот с лица моментально промокшим насквозь носовым платком и, покачивая под носом у Сабинина указательным пальцем, сказал обиженно и наставительно:
– Друг мой, давайте расставим все точки… Мадемуазель Надежда очаровательна, но меня связывают с ней исключительно интересы общего дела. Более того, сердце мое давно занято другою… – Он достал золотые часы, нажал кнопочку и показал Сабинину вставленную с обратной стороны крышки фотографию очаровательной темноволосой девушки. – Удовлетворят вас мои объяснения?
– Полностью, – сказал Сабинин. – Вот вам моя рука. Простите, я, застав вас у нее, совершенно потерял голову… Не сердитесь, право…
– Ладно, пустяки, – сказал окончательно успокоившийся итальянец. – Я имел уже честь встречаться с русскими социалистами, так что успел немного привыкнуть. У меня есть хороший друг, мы вместе начинали, Бенито Муссолини, не слыхали? Жаль, очень толковый и многообещающий парень. Так вот, подруга у него как раз русская, синьорина Анжелика Балабанофф. Боже, вот это вулкан, куда там корсиканским анархистам из «Смеющегося черепа»… Я на вас не держу зла, товарищ, только, умоляю, оставьте меня, дайте немного выспаться…
– О да, разумеется! – вскочил Сабинин.
– И заберите вашу митральезу.
Сабинин, спрятав громоздкий револьвер, попятился к двери, старательно гримасничая, прижимая руки к груди и бормоча нечто невразумительное. За его спиной звонко повернулся ключ в замке. Тогда только он убрал с лица маску нелепого, сконфуженного идиота и направился к выходу, усмехаясь во весь рот.
Однако тут же посерьезнел. События назревали стремительно: нежданно-негаданно оказался прикосновенным к какой-то темной истории, где фигурировали эсеры, иностранные специалисты по подрывному делу, саквояж со взрывчаткой, способной поднять на воздух средней величины здание. Как будто мало было того, что приходилось обитать в набитом взрывчаткой пансионате, способном при малейшей оплошности взлететь на воздух вместе со всеми обитателями… Явный перебор, как в карточной игре фараон. Но если в пансионате от него не было особых секретов, здесь он оказался вовлечен в совершенно непонятную пока тайну из категории смертельно опасных. «Пора из этого как-то и выпутываться, господин авантюрист», – сказал он себе решительно.
Глава вторая Тяжкая доля взломщиков
Он стоял неподалеку от ворот и лениво наблюдал за суетой здешнего дворника и еще какого-то малого, кажется, племянника Обердорфа – вроде бы видел его пару раз со стариканом. Оба, стоя на верхней ступеньке приставленной к стене лестницы, старательно устанавливали в металлической подпорке, загнанной в кирпичную кладку на толстенных болтах, древко черно-желтого австрийского флага. То ли древко было новое, плохо подогнанное, то ли с подставкой не все ладно, но штандарт ни за что не хотел утвердиться прямо, кренился в стороны, как корабль в бурю, норовил выскользнуть из рук, так что распоряжавшийся снизу этой процедурой Обердорф орал на всю улицу, потрясая своей сучковатой палкой:
– Mistvieh, [30] ты меня перед людьми опозоришь окончательно! Посмотри вокруг, там уже всё в порядке, любо-дорого глянуть! Долго ты там еще, a’bescheissena Haizlputza? [31]
Нужно сказать, старик несколько преувеличивал – у соседних домов и на той стороне улицы еще продолжалась в точности такая же деловитая суета: крепили флаги, императорско-королевские вензеля, растягивали проволоку с фонариками для иллюминации.
«Что у них за праздник, интересно? – подумал Сабинин. – Для тезоименитства императора поздновато, для даты восшествия Франца-Иосифа на престол рано, декабря надо дождаться…»
Старина Обердорф выглядел важным и церемонным – в отчаянно пахнущем нафталином сюртуке, ровеснике сражений под Плевной, на коем без труда можно было разглядеть глубокие складки от долгого пребывания в сундуке, в начищенном цилиндре. Его воинские регалии красовались на новеньких ленточках и жарко сверкали, начищенные, должно быть, зубным порошком.
– Доброе утро, герр Обердорф, – сказал Сабинин. – Что это за торжество намечается?
– Доброе… Боже мой, эти бездельники меня с ума сведут! Неужели трудно справиться с таким простым делом?
Сабинин присмотрелся:
– Тьфу ты! Герр Обердорф, всего-то и нужно, что взять рубанок и подтесать немного древко, иначе не войдет ни за что, слишком толстое…
– Слышали, идиоты? – завопил Обердорф фельдфебельским тоном. – Немедленно отправляйтесь за рубанком и сделайте, как толково советует этот господин! Только чаевые с господ жильцов грести умеете, тысяча чертей! Живо! Людвиг, бездельник, дождешься, что перепишу завещание! Ох, извините, герр Трайкофф, что не поздоровался с вами как следует, но эти косорукие меня в гроб вгонят… Живо, живо! Сбегайте в мастерскую за угол и одолжите у Франца рубанок!
Его незадачливые подчиненные слезли с лестницы, растерянно озираясь, ища, куда бы прислонить флаг.
– Сверните и осторожненько поставьте у стены! – надрывался Обердорф. – Бережно, я сказал, вы что, хотите угодить под закон об оскорблении величества? Кто так сворачивает? Бережнее! Вас бы обоих в армию, растяпы, там бы из вас сделали хоть жалкое, да подобие людей!
Наконец знамя было должным образом свернуто, и оба побежали в сторону мастерской, подгоняемые воплями Обердорфа.
– Из-за чего все же суета? – спросил Сабинин.
– Очень радостное событие, герр Трайкофф, – поведал Обердорф воодушевленно. Огляделся, понизил голос. – Вообще-то, вы хоть и иностранный революционер, но все же бывший офицер… Человек приличный… Послезавтра через Лёвенбург изволит проследовать его высочество, наследник престола, эрцгерцог Карл Стефан. – Он продолжал почти что шепотом: – Говорят даже, что ожидается его императорское величество, государь Франц-Иосиф. Насчет государя в точности неизвестно, но эрцгерцог проедет точно – чтобы отбыть в Вену поездом.
– Что же вы так волнуетесь? – пожал плечами Сабинин. – Времени еще достаточно…
– Это не меняет дела, – отрезал Обердорф. – Лучше, чтобы порядок был наведен заранее. Поскольку порядок…
Остальное Сабинин пропустил мимо ушей – из ворот показался Кудеяр, сел в ожидавший его фиакр, и кучер прикрикнул на лошадей. Что ж, пока все шло как по-писаному – но все равно следует поторопиться…
– Посмотрите, они все-таки поставили знамя черт знает как, – сказал Сабинин, изобразив на лице нешуточную озабоченность. – Вот-вот упадет, чего доброго…