Авантюрист

Дяченко Марина и Сергей

Запах влаги и плесени наводил на меня дрожь. Белые бинты на запястьях светились в полумраке; я оставил факел в кольце и со свободными руками прошёл по галерее вперёд — к месту своего недавнего заточения.

Ну и вид же был у меня, когда меня нашли здесь в цепях. Ну и вид, ну и запах; собственно, потомку ловкого слуги стыдиться нечего. Хоть в дерьмо его по шею укатайте…

— Эй, ты где? — крикнул я хрипло. Вернее, мне показалось, что крикнул, — сил хватило на один только слабый писк.

Факел мерцал позади; я отыскал бочку,

наполненную до половины, сел под ней, запрокинув голову, и открыл кран.

Через полчаса мне было куда лучше. Встать я уже не мог, но на душе посветлело, по крайней мере, я знал, чего хочу.

— Эй, ты! — крикнул я достаточно бодро. — Ты… великий маг… выходи. Я посмотрю тебе в твои плошки, я набью тебе твою призрачную морду, я объясню тебе, кто ты есть на самом деле, прадедушка, ну?!

Вино в бочке иссякало. Это что, я сам один выпил?! Или кто-то из ребят, отыскавших в подземелье жалкого узника, не утерпел-таки, приложился?..

— Сговорились… — сказал я с тоской. — Все на свете маги против меня… Даже Маг из Магов… Сейчас Танталь закончит толковать со своими мальчиками, и они все вместе двинут на приступ, к Чонотаксу в гости… А он этих мальчиков в кадках засолит, по двое. А Танталь… «ещё две ниточки»… Первая Алана, порвалась… Вторая Танталь… — Я икнул. — А хорошо бы поглядеть… На Луара Солля, из-за которого сыр-бор… Чего ради…

— Не поминал бы, — прошелестел над ухом голос. Тень голоса. Голос-призрак.

— А-а-а, — протянул я горько. — Явился… Прадедушка.

Призрак отшатнулся; грузно, прихрамывая, перебрался на другой конец галереи и там застыл, скорбно глядя своими близорукими плошками.

— Догоню, — сказал я равнодушно.

— Ретано, — призрак дрогнул, как отражение на воде, — не связывайся с магами.

Мой рот сам собой пополз к ушам. Жуткое, наверное, зрелище.

— Ретано, — призрак помедлил, — мне пятнадцать лет было, когда… Дурной был. Пришёл наниматься к Ларту… И видит Небо, верой и правдой. Столько лет… — Горящие плошки мигнули. — Не хотел тебе говорить… Он мне оставил вроде как завещание. «Не связывайся, — говорит, — Дамир, больше ни с какими магами… Добрые, злые… Не надо. Близко не подходи…» И оставил… он мне много чего оставил, я богатый приехал, к Химециусам-то… Оставил… вещь. Мне не пригодилась… Я спрятал. Ретано, я вроде как виноват перед тобой, ну так возьми, подарок… От прадеда…

Вино из бочки текло у меня по подбородку. По лицу, по шее, по груди.

* * *

Дюжина ребят, сменяясь попарно, потратила полчаса на то, чтобы вскрыть эту кладку. Прадедушка Дамир всё делал на совесть.

В маленькой нише нашёлся глиняный горшочек, полный застывшей смолы; когда я расколотил его об пол, среди осколков обнаружилась серебряная булавка, большая и некрасивая, по изяществу сравнимая с крестьянским топором.

— Ну и?.. — спросила Танталь, когда мы с ней уединились.

— Эта вещь должна прикрывать от власти, — сказал я глухо. — В частности от магической, а вообще от любой. К примеру, если эту штуку наденет слуга, то хозяин не сможет съездить ему по зубам. А в нашем случае… Чонотакс имеет власть, против которой ребята… ваши сопровождающие бессильны, как мышки.

Танталь повертела булавку. Подняла на меня прищуренные глаза:

— Раньше, надо полагать, вы об этом не знали? И если ваш друг Чонотакс настолько силён, кто может противостоять ему? Кто хозяин этой вещи? Маг из Магов Дамир?

Она открыто насмехалась. Я пожал плечами:

— Это наследие Ларта Легиара… Если такое имя что-то вам говорит.

Имя говорило ей даже больше, чем мне. Теперь её глаза округлились; воспользовавшись её замешательством, я аккуратно забрал у неё булавку.

— Я пойду к моему, как вы выразились, другу, — сказал я, прилаживая уродливое украшение под манжет. — И приведу мою жену… Потом можете отдать приказ молодым людям и сделать её вдовой, я не возражаю. Но сперва…

— Пойду я, — бросила Танталь, и глаза её сделались двумя ледяными щёлочками. — Вернее, пойдём мы…

Я проникновенно посмотрел на неё. Вздохнул, улыбнулся мудро и ласково:

— Хрен я вас спросил.

…Ребята дрались хорошо. Эгерт Солль был выдающимся учителем; у них у всех в разной мере прослеживалась одна школа. Одна манера фехтования.

Уже зажатый в углу, я кричал разъярённой Танталь:

— Он этого ждёт! Он ждёт вас, ему нужна вторая ниточка! Я её муж, нашей свадьбы никто не отменял!..

Сил у меня не было никаких. Пока ребята мешали друг другу, я ещё как-то держался, а когда они догадались выстроиться и подходить к снаряду по трое — спёкся совсем. Меня разоружили; острия упёрлись в меня со всех сторон, подошла Танталь, бледная не то от волнения, не то от злости:

— Брошку!

— Это булавка, — поправил я машинально.

— Аген, сними с него брошку! На правой руке, под манжетом!

Плечистый Аген был на полголовы меня ниже; у него не было надо мной власти — зато была грубая сила.

— Вы не правы, — сказал я шёпотом. — Вы ничего… я его знаю, я знаю, как с ним говорить… а вы…

Аген заломил мне правую руку; сжав зубы, я ждал, пока он справится со злосчастным украшением, но он всё возился, сопел, заламывал руку всё больнее и больнее — пока не сообщил наконец Танталь:

— Не снимается, госпожа.

— То есть?

Танталь приблизилась, оттеснила Агена, моя рука обрела наконец свободу; потирая локоть, я смотрел, как она пытается отстегнуть булавку.

Бесполезно. Намертво.

— Эта вещь действительно принадлежала Легиару? — спросила Танталь сквозь зубы.

— В таком подходе есть некая целесообразность, — заметил я глубокомысленно. — Если вещь защищает от проявлений власти… Её хоть как-то нужно защитить от грубого насилия. Скажем, снимать и передавать её может только тот, кто надел…