Август
Шрифт:
— Мне часто не дает покоя такая мысль, — сказал Юл, — что сталось бы с нашей страной, если бы мой отец не был столь импульсивным и сумел бы одержать победу в борьбе с Октавием Цезарем.
— Не забывай, Октавий — мой отец, — заявила я.
— Да–да, и мой друг, — добавил Юл.
— Есть и такие, кто предпочел бы именно такой исход событий, — заметила я.
Юл повернулся ко мне, мягко улыбнувшись. В свете звезд я видела его крупную голову с тонкими чертами лица. Он совсем не походил на бюсты своего отца, которые мне приходилось видеть.
— Они ошибаются, — проговорил он. — У Марка Антония была врожденная слабость слишком
— Сдается мне, ты восхищаешься моим отцом, — сказала я.
— Больше, чем Марком Антонием.
— Даже несмотря на… — начала я и остановилась.
Он снова улыбнулся и сказал:
— Да. Даже несмотря на то, что Октавий предал смерти моего отца и старшего брата… Антилл был точной копией Марка Антония. Я полагаю, Октавий видел это и сделал то, что было необходимо в данных обстоятельствах. Впрочем, я никогда особенно не любил Антилла.
Помнится, у меня после этих его слов по спине пробежал холодок, хотя вечер был очень теплый.
— Будь ты несколькими годами старше… — произнесла я неуверенно.
— Вполне возможно, что и мне грозила бы такая же судьба, — тихо сказал Юл. — Без этого было бы не обойтись.
Тут Марцелла капризно и несколько сонно произнесла:
— Давайте не будем говорить о неприятных вещах.
— А мы о них вовсе и не говорим, дорогая моя супруга, — ответил Юл, повернувшись к ней. — Мы просто беседуем о жизни и о том, что в ней случается.
Через две недели мы стали любовниками.
Однако произошло это совсем не так, как я ожидала. В тот вечер я решила, что мы будем любовниками, но не могла и предположить, что моя победа над Юлом Антонием способна принести мне то, чего я не знала бы раньше. И хотя я хорошо относилась к его жене, которая к тому же была моей двоюродной сестрой, я находила ее такой же пустой и утомительной, как и большинство других женщин; Юл же представлялся мне обычным мужчиной — столь же жадным до власти над женщиной, сколь и охочим до любовных утех.
Тому, кто плохо знаком с любовной игрой, приемы, используемые при обольщении, могут показаться смешными и нелепыми, но они не более смешны или нелепы, чем движения в танце. Танцор получает удовольствие от своего искусства; то же и в любовной игре: все следует заведенному порядку — от первого обмена взглядом до заключительного акта соития. Взаимообман партнеров — неотъемлемая часть ее: оба прикидываются бессильными обуздать свою страсть, и каждый шаг вперед или назад, согласие или отказ — все это необходимые элементы этой искусной игры, из которой женщина всегда выходит победителем. Мне кажется, она даже отчасти презирает своего соперника, ибо он повержен и превращен в игрушку в ее руках, в то время как сам считает себя победителем и потому хозяином положения. Порой, когда мне бывало особенно скучно, я забывала о тонкостях интриги и без всяких околичностей шла к намеченной цели, словно закаленный в боях воин, идущий в атаку на простого деревенского жителя; при этом всякий раз мужчина, каким бы умудренным он ни был и как бы ни пытался скрыть свои чувства, бывал до глубины души потрясен моим напором. Конец, правда, всегда был один и тот же, однако для меня победа никогда не являлась полной, ибо для него я уже не была загадкой и посему не имела над ним власти.
Итак, я разработала план совращения
Я сидела, небрежно расположившись на ложе; помнится, я сказала что–то такое, что должно было вызвать у него сочувствие, и позволила моей тунике как бы случайно задраться и несколько оголить мои ноги. Юл Антоний пересек комнату и присел рядом. Я притворилась смущенной и часто задышала, в любой момент ожидая прикосновения, после чего была готова разразиться небольшой речью о своей любви к Марцелле.
— Дорогая Юлия, — сказал Юл, — какой бы привлекательной ты мне ни казалась, я должен тебя сразу предупредить, что не собираюсь становиться очередным жеребцом в твоей конюшне.
Насколько я помню, его слова так поразили меня, что я тут же выпрямилась на своем ложе. Да–да, они, без сомнения, потрясли меня до глубины души, ибо я пролепетала самые банальные слова, какие только можно себе представить:
— Что ты имеешь в виду?
Юл улыбнулся:
— Семпроний Гракх, Квинктий Криспин, Аппий Пульхр, Корнелий Сципион — все твое стойло.
— Все они мои друзья, — сказала я.
— И мои союзники, — добавил Юл, — время от времени оказывающие мне услуги. Но я не хочу участвовать в забеге с этими жеребцами. Они тебя не стоят.
— В этом ты схож с моим отцом — он тоже этого не одобряет.
— Неужели ты настолько ненавидишь своего отца, что ни за что не желаешь прислушаться к его совету? — спросил он.
— Нет, — ответила я, — я вовсе не ненавижу отца.
Юл смерил меня пытливым взглядом своих темных, почти черных глаз; в отличие от него, у отца они бледно–голубые, но у обоих — и у отца, и у Юла — в них живет такая сила и страсть, как будто в глубине их пылает неугасимое пламя.
— Если нам суждено стать любовниками, то это произойдет тогда, когда я того пожелаю, и на условиях, более благоприятных для нас обоих, — сказал Юл.
Затем он дотронулся губами до моей щеки, неспешно поднялся и покинул мою комнату.
После этого я еще долго сидела, не в силах двинуться с места.
Я уже не припомню, какие чувства обуревали меня тогда, — до этого мне никогда не приходилось сталкиваться с таким откровенным отказом, — должно быть, гнев, но, пусть даже и отчасти, облегчение и благодарность. Я думаю, к тому времени мне наскучили мои любовные похождения.
В течение нескольких последующих дней я не виделась ни с кем из своих друзей; я упорно отклоняла все их приглашения, а однажды, когда Семпроний Гракх неожиданно объявился у моего порога, выслала к нему свою служанку Фебу, которой наказала сообщить ему, что я больна и никого не принимаю. С Юлом Антонием я тоже не встречалась — от стыда или обиды, не знаю.
Я не виделась с ним почти две недели. И вот как–то в конце дня, неспешно приняв ванну, я приказала Фебе принести мои притирания, а заодно и чистую одежду. Она не отзывалась. Тогда я обернула вокруг себя большое полотенце и вышла во внутренний дворик. Там никого не было. Я снова кликнула Фебу. Обождав немного, я через двор прошла в свою спальню.