АвиаАрхив 2008 01
Шрифт:
По концам галереи стояли две массивные чаши красного мрамора, метрового диаметра, высотой по пояс человеку. Расстояние между ними метров шесть. Если нагнуться над чашей и очень тихо что-либо сказать, то человек, стоящий у другой чаши в другом конце галереи, без труда вас услышит.
Планировка покоев королевы совершенно иная: непрямой коридор, изолированные комнаты с отделкой различной по ивету, по рисунку и даже по материалу, много мебели — богатой, узорчатой, золоченой. Много бархата. В спальне королевы, как помнится. все стены обтянуты красным бархатом, над кроватью такой же балдахин. Там же стоит драгоценный золоченый ларец, памятный по романам Дюма.
Затем мы осмотрели
После осмотра парка нас пригласили в королевскую церковь, куда обычным посетителям вход закрыт. Это достаточно большое помещение с куполообразным сводом, с богатыми люстрами, образами, хоругвями, книгами. видимо духовного содержания, с красивой церковной утварью и богослужебными принадлежностями. В центре стояли две или три мягкие скамейки без спинок, крытые красным бархатом.
Хранитель музея при нас открыл и закрыл молельню большим, длиной сантиметров 20–25, позолоченным ключом.
Нас сопровождали два-три француза, к нам отношения не имеющие. Они ходили молча, лишь, когда мы расставались со своими переводчиками — нашими инженерами, французы вместе с ними выразили нам благодарность: «Хотя вы русские и большевики, но парни славные». Инженеры, два года прожив до того в Париже, не имели возможности повидать то, что с нами осмотрели за две недели.
Когда у нас было свободное время, мы просили сопровождать нас по Парижу женщин из посольства или торгпредства. Они. как будто, охотно ходили или, вернее, ездили с нами по городу. Однажды мы приехали в район самой высокой точки Парижа, на Монмартр. На вершине возвышенности стоит «Храм Воздуха», ниже, на террасах, разбиты цветники, еще ниже пролегают торговые улицы. В числе других товаров здесь торгуют и картинами. На террасах и площадках много скамеек, кресел, но, прежде, чем садиться на них, надо было за это платить.
Вид Парижа с Монмартра прекрасен. Мы долго любовались его панорамой.
Спустились вниз. Зайдя в одну из многочисленных кондитерских, спросили самых лучших конфет для подарка домой и каково же было наше удивление, когда нам предложили конфеты московской фабрики «Большевичка» или что-то в этом роде.
Мы посетили авиационный завод «Испано-Сюиза», выполнявший заказ СССР. Экскурсоводом был работавший тогда в Париже известный наш инженер, т Левин, позже начальник 2-го управления ГК НИИ ВВС. Никаких встреч с рабочими не было, однако любопытства с их стороны по отношению к нам было проявлено немало. Но были и рабочие, подчеркивавшие свое к нам безразличие. Когда мы находились в цеху, я приметил одного станочника: грузный, пожилой, лысеющий человек, с полным бритым лицом, в сером, неглаженном, но чистом костюме, с часами на цепочке в кармане жилета. Он нас как будто совершенно не замечал. Мне показалось, что вот этот рабочий и есть «рабочий-аристократ».
Просились мы сходить на кладбище Пер-Лашез к стене коммунаров, но посольство нам это запретило — может возникнуть демонстрация. Не надо создавать неприятности французскому правительству, мы прилетели в Париж к нему в гости.
На последнем приеме в посольстве наш посол, т. Раскольников, насколько помню, пригласил летчиков в один из залов и представил
Эррио сказал по-русски: «Советские летчики, я друг Советской России. Я люблю летчиков, приглашаю вас в гости к нам в город Лион». Конечно, мы в один голос ответили: «Спасибо, прилетим!».
Тринадцатого августа наши три корабля, полностью заправленные горючим, тяжело взлетели один за другим с аэродрома Ле Бурже, сделали в знак благодарности за проявленное к нам дружелюбие и гостеприимство большой круг над громадным вечно прекрасным Парижем и взяли курс на Лион. На бортах наших кораблей были французские летчики.
Штурман никогда не смотрит на город, который уже пролетел, он смотрит только на впереди лежащую местность, радуется, что опознал ее и что расчет сходится с действительностью. Под крыльями наших краснозвездных кораблей проплывала благословенная земля Франции, сопровождая нас. вились голубыми узорными лентами рек Сена, Йонна, Луара. Сона (приток Роны). Через два часа тридцать минут полета мы прибыли н Лион.
После посадки мы объехали город, потом нас принял в ратуше Эррио со своими друзьями по партии радикалов. Французских офицеров на приеме не было. Вечером опять приемы в ресторане той гостиницы, где мы остановились. Приемом руководил сам Эррио, всегда внимательно следивший за каждым из нас, беспокоившийся, все ли нам подано. Инженерно-технический состав, готовивший самолеты к завтрашнему полету, на прием запоздал и мои соседи по столу, французы, оказались без «своих» русских соседей. Пришлось мне, в этих делах неискушенному занимать двух-трех французов. Я не знаю французского, они никогда не слышали русского, беседа наша шла с помощью мимики и стаканов. Вижу — с этой миссией мне не справиться. Один трех не перепьет, скорее получится наоборот. Не ожидая помощи со стороны, говорю сам себе: «Черт знает, что делается, хоть бы стакан холодной воды со льдом дали». К счастью, стакан воды со льдом стоял передо мной, но у соседей стояли три стопки с водкой. Наш хозяин, стоя на председательском месте, улыбался.
Утром на аэродроме собралось много штатских и военных. Появились бочки с пивом на машинах, метровой длины хлеб и другие припасы на дорогу летчикам от Эррио. Но вот погрузка закончена. После дружеского приема и сердечного прощания наши, не знающие устали, крылатые гиганты поднялись в воздух, сделали прощальный круг над городом Эррио, Лионом, голубыми Роной и Соной, и взяли курс строго на север. Пролетели Дижон. Нанси, повернули на восток, прилетели опять в Страсбург, где из-за исключительно плохой погоды решено было сесть. Этот перелет был самым тяжелым. кончился он благополучно только благодаря редкой выдержке и умению командиров кораблей, Г. Ф. Байдукова, Ефимова и Леонова, и прекрасного специалиста А.В. Белякова. Они достойно выдержали экзамен, приведя самолеты к цели.
Вечером начальник гарнизона Страсбурга дал прием, который прошел так же хорошо и приятно, как и все предыдущие. Вечером мы немного побродили по улицам, кое-что посмотрели. Утром пятнадцатого августа самолеты обычным порядком взяли курс на северо-восток, через Германию, в Прагу.
День оказался отменно ясным, видимость хорошей. Шли на высоте 2000 метров сначала до Карлсруэ вдоль Рейна, далее на восток до Нюрнберга и через Пильзен на Прагу, В этом полете мне бросилось в глаза, что на Западе трубы очень многих заводов и фабрик не дымили. Сказывался кризис.