Авиатор: назад в СССР 11
Шрифт:
— Гордый, 105го наблюдаю, — доложил я руководителю полётами.
— Понял вас. Работайте по заданию.
Я начал аккуратно подходить к напарнику.
— 105й, я 088й, разрешите пристроиться справа.
— 088й разрешил, — ответил мне командир Су-24М.
— Подходи, подходи, — подсказывал мне Меницкий.
Мы ещё не начали дозаправку, а напряжение уже нарастает.
— Справа на месте. Готов к режиму.
Глава 20
Солнце осталось позади. Обрез крыла Су-24М, установленного в положении 69°,
Старшим заправки является командир заправляемого самолёта, так что пора мне начинать командовать. Однако, командир «утюга», как в шутку называли Су-24 многие советские лётчики, не спешил докладывать о готовности к работе.
— 105й, к работе готов?
— 088й, готов. Приборная 550.
— Понял. Работаем тактически, без выпуска, — ответил я и аккуратно сбавил обороты двигателей на 2%.
Сейчас мы будем отрабатывать подходы к самолёту-заправщику.
Медленно отстал от напарника и занял место строго за ним. Подобрал нужную скорость, вернув обороты на прежнее значение. Примерился, чтобы привыкнуть в воздухе к положению относительно заправщика.
Вначале выполнил подход на расстояние 30 метров от Су-24. Постепенно уменьшаю расстояние, держась на границе спутного следа. Как только начинаю подходить к заправщику, МиГ-31 начинает «ощущать дискомфорт». Идёт раскачка с крыла на крыло, самолёт вибрирует, и удерживать его в строю становится гораздо труднее.
— Этот момент надо обязательно прочувствовать, — сказал Валерий Евгеньевич.
Ой, как я его почувствовал! Одно дело, если бы это был просто полёт в строю. Немного отстал и вновь догнал ведущего. А здесь нужно держаться, парировать возникающие отклонения. Делать это необходимо миллиметровыми отклонениями ручкой управления.
С чем сравнить подобное, ума не приложу. Ты будто гимнаст, который держит равновесие на снарядах. Только в гимнастике с тебя снимут баллы или ты просто приземлишься на маты. Здесь же, чем больше ты будешь корячиться, тем дольше будет идти заправка.
В управление Меницкий не вмешивался, поскольку не так уж удобно пилотировать из задней кабины при полёте строем. В течение нескольких минут сделали ещё пару подходов, а потом вернулись на исходную позицию, относительно заправщика.
Между нами сейчас порядка 50 метров. Пора готовить штангу дозаправки к работе.
— 105й, готов к работе, — произнёс я в эфир и включил соответствующий тумблер. — Режим.
Слева показался Г-образный штырь той самой штанги. Нужно выдержать определённое время для продувки системы.
— 088й, понял.
Подвешенный под фюзеляжем Су-24 агрегат заправки УПАЗ начал работу.
— Сильно низко не опускайся. Сейчас волан увидишь, — сказал Меницкий из задней кабины.
Из гондолы показался тот самый конус, раскрывшийся от набегающего потока воздуха. На агрегате заработало трёхцветное световое табло, которое необходимо для выдерживания расстояния.
— Большой волан, — сказал я по внутренней связи.
— Так кажется. В него ещё надо попробовать попасть.
Как только шланг вышел полностью, на световом табло УПАЗа загорелся красный и замигал зелёный сигналы. Наш «танкер» к работе готов.
— 105й, шланг вышел, норма.
— Понял 088, готов к работе.
Конус находился слева от меня. Нужно подойти к нему и выполнить несколько уходов для тренировки.
— Держи наконечник штанги по нижнему обрезу юбки конуса. Подойдём как раз с небольшим принижением, — сказал Валерий Евгеньевич.
Слегка добавил оборотов двигателей и начал приближаться к конусу. Чем ближе подходишь к нему, тем сильнее напряжение. Педали держал пока что в нейтральном положении.
— Держи крен по заправщику, — продолжал подсказывать Меницкий. — Вот теперь на конус смотри!
Тот самый волан всё ближе и ближе. Пока от меня требуется только подойти к нему. Расстояние уже меньше 5 метров.
Пора подворачивать. Слегка отклоняю педаль, и теперь конус проецируется в левое переднее стекло фонаря.
Расстояние уже минимальное — почти метр. Каков же соблазн сразу пристыковаться!
Отклоняю ручку вправо и ухожу под конус, меняя высоту. Меницкий тут же говорит, что нужно ещё несколько раз повторить.
— Это чтобы ты сразу реагировал на какое-нибудь отклонение. Ты, возможно, и не ошибёшься, но это может сделать лётчик танкера.
— А ещё есть натекание облачности и другие проблемы, — ответил я.
— Это хорошо, что у тебя настроение бодрое. Так держать!
Как только все тренировочные подходы выполнили, настало время стыковки.
— 105й, режим 1, — дал я команду на выполнение дозаправки, чтобы экипаж заправщика понимал — сейчас будет стыковка.
— Понял, 088й.
Я уже чувствовал, как пот из организма выходит с невероятной силой. В такие напряжённые моменты и давление с пульсом могут достигнуть больших значений.
Исходное положение занял. Сделал глубокий вдох, поймал в поле зрения конус и начал сближаться. Меницкий сказал, что теперь он молчит и меня не отвлекает.
Медленно подвожу самолёт к раскрытому волану. Чем меньше расстояние до него, тем конус сильнее раскачивается. Чувствую, как начинают промокать перчатки. Дыхание слегка участилось. Правую руку стараюсь не напрягать, но от такого количества незначительных отклонений ручки управления, она устаёт невероятно быстро.
Конус уже в нескольких метрах. Ещё совсем немного, и штанга войдёт в его центр. Сбавлять скорость нельзя, иначе конус сильно разболтает. Солёный вкус всё больше ощущается на губах. Выполнил пару движений ручкой управления и миллиметровое отклонение педали. Есть!
— Контакт! — произнёс я в эфир.
— Понял, — ответил мне командир Су-24.
Штанга вошла в нижнюю часть конуса. Шланг немного изогнулся, но в пределах нормы. «Юбка» конуса дёрнулась в момент касания и уже никуда не делась. Обороты не меняю, чтобы пройти чуть дальше и оказаться в «зелёной» зоне табло УПАЗа. Это означает, что я буду находиться на самом приемлемом расстоянии для заправки от «танкера».