Автобус уходит в Берлин
Шрифт:
Я кивнул и посмотрел в окно. На обочине стояли работяги, ремонтировавшие участок трассы Дубно — Броды, курили свой LM, потягивали свой автодорожный кофе из термосов и глазели на проезжавшие мимо машины. Ремонт продвигался медленно, как строительство пирамид — судя по всему, дорогу собирались расширить вдвое и, самое главное, сделать ровной, а в Украине это дело небыстрое. Ожидалось, что ремонт закончат почти через два года — к Чемпионату Европы по футболу. Два года в Украине — огромный срок, может произойти всякое. К тому же если сделать работу раньше срока, придется искать новую. Работяги это знали и поэтому охотно медитировали на обочине, растягивая свой, личный adult entertainment.
Часы
Блюз хороших сигарет
Человеку, который приезжает в Украине впервые, следует запомнить простую истину: Львов — самый красивый город нашей страны. Архитектурная жемчужина Австро-Венгерской империи, многонациональный Пьемонт украинской национальной идеи и путеводная звезда любителя хорошего кофе. О его старинных улочках, музея и ресторанах ходят легенды, а для влюбленных совместная поездка во Львов — почти обязательная этап подготовки к свадьбе.
Жителям Киева, которые приезжают во Львов поездом, везет больше — прежде, чем поезд остановится на главном вокзале, он объедет весь старый город и с высоты железнодорожной насыпи пассажиры смогут полюбоваться старинными кварталами, ломаными линиями крыш и словно парящими в воздухе куполами соборов.
Киевлянин, который приезжает во Львов на автобусе, ничего этого не увидит. Его ожидает некрасивый мрачный автовокзал, вид на девятиэтажки времен Брежнева и бедно одетые люди с сумками в красную и синюю клетку.
В те времена у меня еще не было ридера, поэтому отпечатанного на бумаге Ремарка нужно было экономить. Я достал мобильник, подключил наушники и начал слушать первую попавшуюся львовскую FM-ку.
— ...зараз в нашому етері звучатиме нова пісня цього гурту. Втім, перед цим про історію створення цієї композиції розповість лідер та соліст...
Колесо автобуса угодило в яму, так что имя солиста и название группы навсегда осталось для меня тайной.
— Отже, розкажіть нашим глядачам як народилася ця пісня.
— Дякую, Андрію, — голос лидера и солиста звучал не очень суверенно. Очевидно, рассказывать о своих песнях на местном радио ему приходилось нечасто. — Власне, пісня ця не нова: наприкінці дев’яностих її написав один хлопець з Києва. Я вчився в медичному, він — в Червоному корпусі університету, в нас були спільні друзі і саме вони нас познайомили. Виявилося, що кожен з нас пише вірші і намагається підібрати до них таку-сяку музику. І от якось я зайшов до нього в універ з гітарою, пішли ми разом із ним у парк Шевченка, сіли, взяли щось випити і почали співати одне одному свої шедеври. Мені сподобалася одна річ і я про це йому сказав. Він сказав, що без питань, співай, якщо подобається. Я тоді взяв якийсь папірець і записав слова. Папірець той згодом загубився, а знайшов я його лише півроку назад. Зветься ця пісня «Блюз добрих цигарок»...
Я вздрогнул и оглянулся, как человек, собирающийся что-нибудь украсть, но на меня никто не смотрел. В мире ничего не изменилось и только неизвестные жители Львова и Львовской области собирались послушать на неизвестной мне FM-станции песню неназванной группы. Впрочем, текст песни я хорошо знал: «Блюз добрих цигарок» был написан моей рукой.
Как и многие дети из интеллигентных семей, я начал писать стихи еще в средней школе. Получились они нескладными и высокопарными, как будто их следовало декламировать с танка. В студенческие годы мои рифмы стали более точными, однако я постоянно ловил себя на том, что подражаю тому или иному русскому поэту, чьи произведения накрепко засели в моей голове. Заметив это, я решил писать на украинском. Словарного запаса мне хватало, а заимствований можно было не бояться, так как украинскую поэзию я знал намного хуже.
Написав
Так я стал писать тексты песен, которые было нетрудно спеть, используя пять известных мне гитарных аккордов. Песни, спетые у костра на археологической практике или в коридоре студенческого общежития, не имеют автора, зато у них всегда найдется аудитория, которая не задает лишних вопросов. Песни либо нравятся, либо нет — только и всего. Этого было достаточно: я мог петь, то, что хотел, не называя своего имени. Среди этих песен был и «Блюз добрих цигарок». Ее текст понравился худощавому студенту мединститута по прозвищу Кактус, который иногда заходил к нам в Красный корпус. Кактусом его звали из-за кожаного ошейника с металлическими шипами, который он никогда не снимал. Текст «Блюза» он записал под мою диктовку в рабочей тетради по анатомии. Я сказал, что песня моя и разрешил использовать ее по своему усмотрению.
И вот в моих наушниках врубился блюз — такой или почти такой, каким я его себе представлял, подыгрывая себе на расстроенной гитаре в коридорах общаги № 7 на улице Ломоносова.
Розпливчасті стрічки та димні візерунки
Розбіглися уздовж стіни.
Підхоплені юрбою гітарні поцілунки
Гіркі, неначе спогади з війни.
Я вспомнил комнату, в которой я жил, заваленную мусором общую кухню, ребят, с которыми дружил, вино, сигареты и скрипучие койки с пружинными матрасами, на которых сидели гости, много гостей, в основном парни и девушки с исторического факультета. Некоторых из них я потом никогда не встречал, но их лица почему-то накрепко засели в моей памяти…
Ось пляшка каберне молдавського розливу
І це лише найперший крок.
Сьогодні надворі така страшенна злива,
Я заспіваю свій блюз добрих цигарок.
Собираясь на дни рождения или посиделки, мы пили дешевое вино и кофе, пели под гитару и много курили. Курили на общей кухне, в коридоре или просто не выходя из комнаты. Денег на хорошие сигареты не было, потому курили всякую дрянь. В своем время я даже порывался выкурить найденную в бабушкином кисете махорку 1940 года выпуска, однако на мое счастье, ее было решето использовать как средство для борьбы с молью. Тоска по хорошим сигаретам была нашим естественным состоянием. Эта тоска и заставила меня написать песню.
Хтось витягає «Бонд», а хтось запалить «Приму»,
Хтось має із собою «Біломор»,
Проте в кімнаті й так вже забагато диму.
Підемо з сірниками в коридор.
«Беломор» или точнее, «Беломорканал» в общаге иногда курил только я и только из желания попробовать что-то новое, в том числе и эту знаменитую на весь СССР марку папирос, названных в честь Беломорско-Балтийского канала, соединившего Белое море с Балтийским. Канал построили заключенные в начале 1930-х, и дешевые папиросы названные в его честь, выпускаются с тех самых времен. Моих ожиданий они не оправдали — папиросы оказались такой дрянью, что их отказывались курить даже мои нищие однокурсники.