Автостопом по Галактике. Опять в путь (сборник)

Адамс Дуглас Ноэль

Зафод все еще ломал над этим фактом голову – строго говоря, только начал это делать, – когда заметил, что дверь на том конце зала отъехала в сторону и вошли двое криккитских роботов. Вид у них был довольно мрачный.

Зафод, не имевший ни малейшего желания с ними общаться, рассудил, что поскольку благоразумие – лучший компонент храбрости, то осторожность – лучший компонент благоразумия, после чего мужественно спрятался в шкафу.

Шкаф оказался верхней частью шахты, которая соединялась люком с широким вентиляционным ходом. Зафод пролез в люк и пополз по

ходу, где мы его и встретили.

Он не был доволен своим местоположением. В вентиляции было холодно, темно, крайне неуютно. Да и жутковато. При первой же возможности – то есть когда примерно через сто ярдов пути ему попалась еще одна шахта – он вылез обратно наружу.

На этот раз он оказался в зале поменьше – по-видимому, компьютерном центре. Шахта вывела его в узкий, темный прогал между стеной и высоким системным блоком.

Не замедлив заметить, что находится в зале не один, он попятился было обратно, но тут его заинтриговал разговор законных обитателей зала.

– Это все роботы, ваше превосходительство, – произнес один голос. – С ними что-то стряслось.

– А что такое с ними, конкретно?

То были двое криккитян из Воен-Командования. Все Воен-Командиры жили высоко за облаками в Робот-Воен-Зонах, чему и были обязаны своим иммунитетом к всяким чудаческим сомнениям и колебаниям, донимавшим их соотечественников внизу на планете.

– Видите ли, ваше превосходительство, на мой взгляд, только к лучшему, что их теперь переводят в резерв, когда мы готовы взорвать бомбу-сверхновую. За непродолжительный период времени, прошедший после нашего освобождения из кокона…

– Давайте ближе к делу.

– Роботы загрустили, ваше превосходительство.

– Что-о?

– Война, ваше превосходительство. Похоже, она угнетающе на них действует. В их характере чувствуется какая-то усталость от мира или, лучше сказать, от Вселенной.

– Что же тут плохого? От них как раз и требуется содействовать ее уничтожению.

– Да, но только, ваше превосходительство, им это кажется сложным. Ими овладела какая-то апатия. Они разучились всецело отдаваться делу. Какого-то огонька не хватает.

– Что вы, собственно, хотите сказать?

– Ну, мне кажется, что их что-то очень сильно удручает, ваше превосходительство.

– С чего вы взяли?

– Гм, тут было несколько вылазок силами роботов. Вы знаете, такое впечатление, что они идут в бой, берут оружие на изготовку и вдруг их точно посещает мысль: «К чему напрягаться? Что это все в космическом масштабе?» И вид у них становится какой-то слегка усталый, мрачноватый такой.

– И что они тогда делают?

– Э… э, в основном решают квадратичные уравнения, ваше превосходительство. Дьявольски непосильные даже для роботов. А потом хандрят.

– Хандрят?

– Так точно, ваше превосходительство.

– Слыханное ли дело, чтобы роботы хандрили?

– Не могу сказать, ваше превосходительство.

– Что это за шум?

Шумел Зафод, протискиваясь в шахту. Голова у него шла кругом.

Глава 31

В

глубоком колодце тьмы сидел робот-калека. В этой железной тьме царила тишина. Также здесь было холодно и сыро, но, будучи машиной, робот не был приспособлен замечать подобные вещи. Однако ценой гигантского напряжения воли он заставлял себя замечать их.

Его мозг был подключен к главному интеллектуальному процессору криккитского Воен-Компьютера. Ничего приятного для себя робот в этом общении не находил. Надо сказать, что главный интеллектуальный процессор криккитского Воен-Компьютера платил ему взаимностью.

Криккитские роботы подобрали это злосчастное стальное создание в болотах Беты Прутивнобендзы, так как чуть ли не с первого взгляда обратили внимание на гигантскую мощь его интеллекта, который мог им весьма сгодиться.

Однако от них укрылся сопутствующий этому умственному потенциалу жестокий душевный надлом. Причем холод, тьма, сырость, теснота помещения и одиночество подействовали на него отнюдь не в лучшую сторону.

Робот был недоволен навязанным ему делом.

Помимо всего прочего, работа над координацией военной стратегии целой планеты спасала от безделья лишь крохотную частичку его великолепного мозга. Остальные электронные извилины ужасно соскучились. Трижды найдя решение всех основных математических, физических, химических, биологических, социологических, философских, этимологических, метеорологических и психологических проблем во Вселенной (кроме своих собственных), он совсем измаялся праздностью и с горя взялся сочинять короткие жалобные песенки без складу и ладу. Сейчас он работал над колыбельной.

Мир покрыла темнота, —

завывал Марвин,

Только мне она не светит,Инфракрасные зрачкиВидят круглосуточно всю мерзость,Ненавижу, ночь, тебя.

Он помедлил, набираясь творческих и душевных сил перед новой строфой.

Я укладываюсь спать,Электроовец считать,Не желайте снов мне сладких,Лучше ими подавитесь,Ненавижу, ночь, тебя.

– Марвин! – прошипел кто-то во тьме.

Робот вскинул голову, чуть не оборвав замысловатую паутину электродов, которая связывала его со средоточием криккитского Воен-Компьютера.

Он увидел распахнутый вентиляционный люк, из которого выглядывала нечесаная голова. Другая нечесаная голова пыталась ускорить события, беспокойно стреляя глазами по сторонам.

– А, это вы, – пробормотал робот. – Я предполагал подобный вариант.

– Здорово, браток, – удивился Зафод, – это ты сейчас пел?

– Я, – с горечью признался Марвин, – нахожусь сейчас в крайне безупречной форме. Просто блистаю.