Айлсфордский череп
Шрифт:
Нарбондо обошел вокруг стола, закрыв Финну обзор, наклонился и, судя по всему, принялся возиться с черепом, из которого хлынул яркий свет. Внезапно парнишке почудилось, что на него кто-то смотрит, но, оглядевшись, он никого не обнаружил. И тут ему вспомнилось ощущение присутствия чужого сознания — это случилось две ночи назад, когда он заинтересовался блуждающими огоньками и увидел призрак повешенного мальчика. Сейчас Финн испытывал нечто подобное — не то чтобы кто-то следил именно за ним, а просто в подвале появилось какое-то существо и принялось изучать обстановку. Еще он ощутил скорбь, страх и ярость — ярость взрослого человека.
Определив, что все эти эмоции не имеют к нему ни малейшего отношения, парнишка решительно вытряхнул их из головы и сосредоточился на Нарбондо. Тот крутился возле трехъярусной тележки, напоминавшей сервировочный
Где-то рядом застучали копыта и загрохотали колеса — Финн сообразил, что к «Тенистому дому» подъезжает экипаж. Доктор, по-видимому, тоже услышал шум, поскольку бросил свое занятие и быстро взбежал по лестнице в дом, оставив люк открытым. «Он найдет на крыльце поднос с завтраком, и кому-то влетит за брошенную еду», — эта мысль Финну не понравилась. Нагоняй наверняка повлечет за собой масштабные поиски, которые и обернутся началом конца Финна Конрада. Но не успел парнишка метнуться то ли к крыльцу, то ли в лес, как в лачуге стало шумно: в подвал вновь спустился Нарбондо, а за ним неизвестные мужчина и женщина. Оба гостя так и замерли, уставившись сначала на стеклянные ящики с образом женщины внутри, а затем на источник света — череп на столе.
У высокого импозантного мужчины в черном цилиндре были седые волосы и узкое лицо, и Финну он сразу же напомнил кровожадную ласку. Волосы женщины чуть ли не отливали синевой, а лицо ее скрывала вуалетка черной шляпки. «Это же он, — внезапно осенило мальчишку, — тот самый тип, что вчера вечером ошивался в пристройке Нарбондо». В тот раз он носил бакенбарды, пенсне и очевидный парик, но это точно «его светлость», как горбун тогда его называл, — только без маскировки. Вчера вечером, перепугавшись пистолетных выстрелов, приняв за таковые безобидные петарды, он забился в угол и в последний момент выскочил на Финна и Эдди. Прояви его светлость чуть больше решительности, наверняка бы их и схватил. Однако тип этот явно не горел желанием быть опознанным, равно как и подвергать себя даже малейшей опасности. Похоже, он являлся фигурой публичной — его физиономия вроде мелькала на страницах газет, в чем парнишка не мог поклясться, поскольку подобной периодикой почти не интересовался, — которой ни к чему афишировать причастность к грязным делишкам.
Выражения лица женщины под вуалью было не разобрать, а его светлость, напустив на себя усталое безразличие, снял цилиндр и водрузил его на стол.
— Занятная вещица, — объявил он, обведя широким жестом ящик с призраком и череп.
— Данный череп являлся принадлежностью уличной проститутки. Я взял его взаймы, — Нарбондо улыбнулся гостям, однако ответа не дождался. — Но к делу. Я обещал вам подтверждение собственных возможностей, и вы его получите. Это будет стоить мне сего ценного черепа, на который я потратил немало сил, зато, не сомневаюсь, вы получите представление о грядущей катастрофе. Вы и ваш консорциум — назовем его так — можете быть спокойны.
Нарбондо снова опустил линзу и посмотрел через нее, и на миг Финн четко разглядел выражение лица призрака. От него исходила такая глубокая и необузданная ненависть, что мальчишка скорее ощутил ее, нежели действительно увидел. Похоже, Нарбондо тоже проняло — он отпрянул и торопливо опустил огромную линзу ниже, установив прямо на пути луча света из черепа. Два стеклянных ящика немедленно заполнило белое сияние, в котором призрак совершенно растворился, а вместе с ним исчезла и его лютая ненависть. Затем горбун раз пять нажал на рукоятку мехов, и из сопла прыснул черный порошок. «Конечно же, угольная
— Советую вам отступить подальше, — бросил Нарбондо. Сияние внутри ящиков стало ощутимо ярче, а затем комнату наполнил пробирающий до костей вопль — поминальная песнь плакальщика, высокая нота на грани восприятия. Внутри ящиков заполыхало крошечное солнце, окруженное завитками дыма. Горбун, прекративший работать мехами, начал медленно отходить к стене, разведенными руками отталкивая туда же и своих гостей. Вскоре все трое оказались у окошка, прямо перед носом Финна: оглянись они в эту минуту, и разоблачения было бы не избежать. Да только крутить головами им было недосуг — все трое, как загипнотизированные, прикрыв глаза ладонями, глядели на ящик, свет в котором сиял все ослепительнее. Поминальный вой тоже звучал все выше.
В какой-то момент ящик засверкал так, что стало больно глазам, грохнул взрыв, показавшийся Финну чересчур тихим, и призрак разлетелся снопом ярких искр, которые под аккомпанемент нечеловеческого вопля покружили секунду-другую в пустоте и угасли. Узилище погибшей души на мгновение стало плоским, приняв сходство с открытой дверью, за которой разверзлась бесконечная тьма. Вопль быстро утих в ее глубине.
Жуткое зрелище так подействовало на Финна, что он в ужасе отвернулся. Над прудком низко пролетел белый журавль — шея вытянута, белые крылья окантованы полоской серых и черных перьев. Когда птица исчезла из виду, парнишка сделал глубокий вдох и снова обратился к окошку. Свет в черепе погас, и от него поднималась струйка дыма, а в воздухе воняло серой и раскаленным металлом. На столе вокруг потухшего зловещего светильника трепетали языки неестественно белого пламени. Нарбондо огляделся, пожал плечами, взял цилиндр лорда Мургейта и нахлобучил его на череп. Затем толкнул увеличительную линзу обратно к потолку, откатил тележку на прежнее место и зажег вторую аргандову лампу на полке. В ее свете стало видно, что внутренний стеклянный ящик во время взрыва разнесло вдребезги. Внешний ударную волну выдержал, однако толстое стекло передней стенки все-таки раскололось надвое и распахнулось, словно створки раковины моллюска.
— Итак, жизненная активность черепа истощилась, — объявил Нарбондо, — и душа умчалась в преисподнюю. Не сомневаюсь, вы ощутили адский мрак, когда открылись врата. Я видел это по вашему лицу, лорд Мургейт.
— Да, кое-что я действительно почувствовал, хотя и ничего такого, что послужило бы оправданием поездки на эти богом забытые болота, — голос его светлости подрагивал, несмотря на явные старания изрекать слова внушительно-небрежно. — Этим представлением вы намеревались продемонстрировать свои возможности, сэр? И по-вашему, я должен принять на веру, будто схожим образом собор, который в сотни раз больше этих пустяковых стеклянных ящиков, обратится в груду осколков и мусора? Нет, я, конечно, впечатлен, только масштабы слишком скромны. Едва ли это подтверждение, на которое мы рассчитывали. Взрывы в Бейсуотерском клубе и на речке Флит получились более зрелищными. Но все-таки это сущая ерунда.
Нарбондо пожал плечами:
— Ваше недовольство причиняет мне неописуемые страдания, мой лорд. Я совершенно уничтожен, поверьте мне.
— Вам лишь бы шуточки шутить! Что ж, объясню на пальцах. Мне и моим компаньонам стоит огромных средств выполнить нашу часть сделки. В качестве платы вы обещали нам полностью выделанный череп мальчика, для чего я через де Грота заранее приобрел — притом за весьма значительную сумму! — миниатюризованную лампу. Далее, для продвижения нашего проекта я предоставил в ваше распоряжение крупную сумму, в том числе и для оплаты подделки писем, компрометирующих Гладстона — этому предателю место только на виселице! И для выполнения нашего плана я вкладываю еще двадцать пять тысяч фунтов. Наш друг в Военном министерстве заверяет меня, что с его стороны все готово, и де Грот вручит ему аванс, как только получит на то мое указание, а по завершении мероприятия передаст и остальное. Для успешного осуществления плана ему требуются только деньги, и таковые уже отложены. Ради достижения наших целей я рискую собственной карьерой — да самой жизнью, в конце концов! — а вы, сэр, кроме этой вот, с позволения сказать, демонстрации, этой бури в стакане воды… вы, сэр, потчуете меня пустыми обещаниями!