Айсберг под сердцем
Шрифт:
— Запомни: она из тех, кто никогда не признает своего поражения.
— Да, но сейчас она очень переживает, — пожаловался Алексей. — После того случая с Алиной.
— А… Вот ты о чем…
— Вы видели, как это было?
— Откуда? Подготовил лед, как обычно, и ушел на перерыв. Чего мне на девок молодых глазеть? Тем более им на меня, сморчка. Вдруг слышу — шум, крики. Выскочил на поляну, а Лукашову уже уносят. Потом все ругаться стали.
— Ругаться?
— Так ведь сначала драка была.
— Какая драка?
— Алька Доре-давай засветила.
— Алина ударила Дору?!
— Пощечину ей отвесила. Сам я не видел, люди сказали.
— Так,
— Не могло такого быть, — возразил дядя Гриша. — Керлинг — игра для благородных людей. Среди нас подлецов нет.
— Но ведь в сборной давно уже неладно.
— С чего ты взял? — уставился на него дядя Гриша.
— Лера все время об этом говорит. Переживает очень.
— Еще бы ей не переживать! У нее, можно сказать, жизнь рушится. Алька здорово ее подставила.
— То есть, если бы с Алиной не случилось несчастье, Климова вряд ли поехала бы на Олимпиаду?
— Само собой. Шли разговоры о том, чтобы отправить ее в Канаду на стажировку.
— Но это же вроде как повышение?
— Свято место пусто не бывает, запомни. Кого-то назначили бы вместо нее, пока она там стажируется. А вернулась: подождите, мест пока нет. Помощником к тренеру пойдете? А Лерка гордая. Она вторым номером никогда не играла. Только скипом. Потому у нее и с мужиком не заладилось. Тот тоже капитан. Два капитана, а судно одно. Вот оно и потонуло.
— Выходит, Лере теперь должно стать полегче. После того как Алина оказалась в больнице. Они, похоже, давно не ладили.
— Есть бабы умные, а есть красивые. Два этих качества редко сочетаются, но коли уж такое случилось, она, баба эта, способна горы свернуть. Такая Климова. Но такая же и Лукашова. Они друг друга стоили. Ни одна ведь не уступит! А каждая, понимаешь, со своим мнением, с амбициями. Не знаю, что теперь будет с Алькой, но, с другой стороны, сама виновата. Нарвалась. Климова еще на беговой дорожке спуску никому не давала. Так двинет иной раз плечом, что соперница с ног валится. Ты видал, Леха, какие у нее плечи?
— Да, я обратил внимание, — скромно сказал он.
— Ее попробуй свали! Честно сказать, таланта ей не хватило. В спорте одного здоровья мало, даже когда к нему такой характер прилагается, как у Лерки. Как и во всяком деле, чтобы быть первым, нужен еще и талант. Она на дорожке работала, да что там! Пахала! А вот подружке ее, Алене, бог, что называется, дал. Та на последних метрах не бежала — летела. Лерка раз ей проиграла, два, а потом сказала: я вечно второй быть не хочу. И ушла керлинг поднимать. А Аленке она потом подгадила. Та завязала с бегом как раз в девяносто восьмом, когда кризис был, просилась хоть куда-нибудь, так Климова ей везде красный свет зажгла. Иди куда хочешь, дорогая, только не на тренерскую работу. Ты меня с дорожки выжила, я тебя вообще теперь из спорта выкину.
— И что с этой Аленой стало?
— А кто знает? Исчезла куда-то. Мало у нас бывших чемпионов? О ком иной раз и услышишь, а большая часть уходит в никуда. И о них никто не вспоминает. Только когда богу душу отдадут. У нас человека любить начинают, когда он уже мертвый.
— Алена что, умерла?!
— Если бы умерла, я бы знал. Жива. Кто говорит, в провинцию уехала, физруком в школу устроилась, а по другой версии вроде как даже и запила. И все из-за Лерки. Климова ей жизнь-то сломала.
— Мне тоже показалось, что Лера мстительная.
— А ты поставь себя на ее место. Альке
— Значит, она считает, что Алина украла ее славу.
— Их все равно надо было разводить. На одной поляне Калерии с Алькой давно стало тесно. Тут уж кто кого. Либо она вышибла бы из команды Лукашову, а скорее всего, Алька бы добилась, чтобы Климову сняли со сборной. Все к тому и шло.
— А что будет теперь?
— А кто его знает? — пожал плечами дядя Гриша. — Думать будут. Только не мы с тобой.
— Но вы же так здорово разбираетесь в керлинге! У кого есть шансы попасть в олимпийскую сборную?
— А у всех.
— Лера сказала, что Майорову не возьмет.
— Ты бы, Леха, поаккуратнее с этим. На рыжую не заглядывайся, ни-ни!
— Это еще почему?
— Лерка тебе этого никогда не простит. И себе плохо сделаешь, и девке нагадишь. Даже не думай. Ежели Калерия заметит, как ты на рыжую глазеешь, Ритке труба.
— Лера видит в Майоровой вторую Алину? Новую конкурентку себе?
— Скажешь тоже, — усмехнулся дядя Гриша. — Ритка — это номер два. И всегда так будет. Дурочкой ее, конечно, не назовешь, как-никак в керлинг играет, но красота для нее значит гораздо больше, чем ум. Все, чего она хочет — это привлечь к себе внимание, зацепить какого-нибудь олигарха и свить уютное гнездышко. Никаких спортивных амбиций у нее нет. Ей медаль нужна, как породистой собаке, для родословной. Потому что для красивой девки с родословной богатый мужик быстрее сыщется. Майоровой до зарезу надо в команду пристроиться, хоть запасной. Засветиться на фото с медалью на шее, попасть на экран хоть пару раз. Она не лидер. Скипом ей не быть ни при каком раскладе.
— То есть и у нее не было шанса, пока с Лукашовой не случилась беда?
— Заболтались мы с тобой, Леша. Был, не был, чего теперь гадать?
— Я просто пытаюсь понять.
— Тебе-то это зачем? — подозрительно посмотрел на него дядя Гриша.
— У нас с Лерой, похоже, серьезно, — нашелся он. — А вы сами сказали, что работа для нее все. Я тоже должен этим жить, чтобы мы могли быть вместе.
— Ты сначала в керлинг научись играть, — усмехнулся дядя Гриша. — И не мешай ей быть капитаном. Ляг под ее каблучок и зажмурься от удовольствия. А будешь выяснять, что и как, да еще пытаться советы ей давать — долго не продержишься. Ну, все. Пошли на лед!