Азеф
Шрифт:
14
– Ты думаешь, лучше по дороге на Балтийский? – говорил за чаем Азеф.
– Да.
Азеф был хмур.
– Сегодня вечером выеду в Москву.За мной поодиночке поедете, – ты, Егор, Каляев. Швейцера я извещу. Будем ставить, как хотите, на улице по дороге на Балтийский.
В позе Сазонова, в румянце, в блеске глаз была твердость и радость.
– Во вторник встретимся в Сокольничьем парке, в Москве – говорил Азеф, намазывая булку маслом. – Обсудим детали. Квартиру сразу бросить нельзя, надо сделать
Напившись чаю, Азеф встал и улыбаясь, похлопал Савинкова по плечу: – Так то, барин, кончать надо!
– О подробностях в Москве договоримся, Иван Николаевич? – глухо сказал Сазонов.
Азеф знал, о каких подробностях хочет говорить Сазонов.
– Об этом поговорим в Москве, – улыбнувшись,
сказал он. А ночью, подняв воротник пальто, надвинув на глаза котелок, Азеф выскользнул из квартиры.
15
Вечер сумерками кутал Сокольничий парк. Под ветром шумела листва толстых лип. Стар был парк, видел несчастия и счастия. Но этих четырех людей видел в первый раз.
По темной аллее шел Азеф. Из-за поворота вышли Каляев и Савинков. Вдали в темноте показался, догонявший их, Сазонов.
В глубине аллеи, охваченной черно-синим сумраком, пошли вчетвером. Азеф, Сазонов, Каляев, Савинков.
– «Леопольд» не приехал, – проговорил Азеф. – Задержался из-за динамита, но всё равно ждать нельзя, к четвергу он доставит.
Они сели на скамью, в темноте скрылись. Хотя присмотревшиеся к темноте глаза видели, казалось, даже выражения лиц.
– Надо всё решить, – гнусаво рокотал Азеф, – предлагаю такой план: убийство – на улице, по дороге на Балтийский вокзал. Будет четверо метальщиков. Они пойдут один за другим навстречу карете. Первый пропустит ее, и тем замкнет ей обратный путь. Второму принадлежит честь нападения. Третий мечет только в том случае, если бомба второго не взорвется, или Плеве будет ранен. Четвертый остается в резерве, и действует, если у второго и третьего будет неудача. – Азеф говорил ровным рокотом. – Вот план, как вы думаете, товарищи?
– План верен, – сказал Савинков. – Плеве не может быть не убит. Но надо обсудить и самый способ метания.
Паузу прервал мягкий голос Каляева.
– Есть верный способ не промахнуться. Броситься под ноги лошадям.
– То есть как? – не понимая, раздраженно бормотнул Азеф.
– Едет карета. Я с бомбой кидаюсь под лошадей. Или взорвется бомба или лошади испугаются, значит всё равно остановка, может метать второй.
– Но вас-то разорвет наверняка?
Разумеется.
Прошло молчание.
– Это ненужно, – пророкотал Азеф. – Если добежали до лошадей, значит добежали и до кареты, зачем же бросаться под ноги лошадям, когда можно метать прямо в карету. Как вы думаете, Егор?
В темноте хрустнула скамья, Сазонов переменил позу, он заговорил,
– Вы правы, добежав до кареты. можно конечно метать в карету. Общий план хорош. Я уверен, сквозь четырех метальщиков Плеве не прорвется. Надо завтра же ехать. Меня берет ужас, – взволнованно проговорил Сазонов, – что с таким трудом налаженное дело может сорваться по пустяку.
– По какому пустяку? – опросил Азеф.
– Мало ли что, филеры могут набрести на квартиру.
– Вы боитесь провокации? – лениво сказал Азеф.
– Случайности.
– Провокация может быть всегда, каждому в душу не влезешь, – медленно произнес Азеф, – надо действовать, вы правы. Если план принят, надо утвердить четырех товарищей, как исполнителей.
Азеф замолчал. Это была святая минута Ивана Каляева и Егора Сазонова. Они ее ждали. Голос Каляева проговорил :
– Я хочу быть метальщиком.
– И я, – ответил Сазонов. Азеф молчал.
– Я должен передать просьбу Доры, – словно стесняясь, сказал Савинков. – Говорю заранее, я против того, чтобы Дора шла метальщиком, но не имею права не передать. Она хочет идти на Плеве.
– Егор, как ваше мнение о Доре? – равнодушно опросил Азеф.
– Что же я могу иметь против? По моему, Дора если пойдет…
– Я категорически против разрешения Доре идти со снарядом! – перебил Савинков.
– Что ты категорически, это мы знаем, – тихо рассмеялся Азеф. – Скажи причину? Дора член партии, почему ей не идти со снарядом?
– Моя мать никогда б не простила, если б узнала, что мы, мужчины, посылаем на убийство женщину.
Тихим, презрительным смешком Азеф расхохотался. Савинков встал со скамьи.
– Высказываясь против кандидатуры Доры, предлагаю себя в метальщики.
Тишину разорвал равнодушный голос Азефа:
– Хорошо, будь по твоему, я не назначаю Дору. Но, как глава Б. О. отвожу и твою кандидатуру.
– Почему? – тихо-быстро проговорил Савинков.
– Это мое дело, Я считаю, что ты на этом месте неподходящ. Мы не можем выступать метальщиками. Ни я, ни ты. Мы должны сохранить партии боевку дальше. Если ты настаиваешь, то я стану сам одним из метальщиков, – твердо оказал Азеф.
– Это же ерунда! – проговорил Савинков.
– Иван Николаевич прав, – сказал Сазонов, – ни он, ни вы, Павел Иванович, во имя террора не должны подвергать свою жизнь прямой опасности. Ваши жизни нужны. Партия идет не на последний акт.
– Ты не возражаешь, Борис? – проговорил Азеф.
– Теоретически может быть это верно, но мне тяжело, если мне отказывают, и в особенности, если на дело пойдет женщина.
– Глупая романтика, – закашлявшись, бормотнул Азеф. – Мужчина, женщина – одинаковые члены партии, но для твоего спокойствия я отвожу Дору. Голос Азефа показался сонным, усталым.
– На кандидатуры «поэта» и Егора я согласен. Другими метальщиками будут Боришанский и еще один товарищ, вы его не знаете. Боришанский ручается за него, это его друг.