«Б» - значит беглец
Шрифт:
Я взяла телефон из рук Энн и попросила прислать полицию.
Около 20 процентов людей умирают при обстоятельствах, которые гарантируют официальное расследование причины смерти. Груз определения причины и рода смерти обычно падает на первого полицейского, появившегося на сцене. В этом случае Китана, наверное, был наготове, потому что через тридцать минут квартира Фаулеров была заполнена персоналом из отдела шерифа: детектив Китана и его партнер, чьего имени я до сих пор не знала, коронер, фотограф, два специалиста по уликам, специалист по отпечаткам пальцев, три полицейских, охраняющих территорию, и команда скорой помощи, терпеливо ожидающая, когда можно будет
Все, что имело отношение к Бэйли Фаулеру, должно было пройти официальную проверку.
Нас с Энн разделили сразу после прибытия первой полицейской машины. Ясно, никто не хотел, чтобы мы совещались. Они не давали никаких шансов. Все, что они знали — мы сговорились убить Ори Фаулер. Конечно, если мы были достаточно дерзкими, чтобы убить ее, мы должны были быть достаточно умными, чтобы сочинить нашу историю до того, как позвонить в полицию. Может, они просто хотели убедиться, что мы не испортим друг другу впечатление от событий.
Энн, бледная и дрожащая, сидела в гостиной. Она поплакала немного и неубедительно, пока коронер делал попытки прослушать сердце Ори. Теперь она успокоилась, отвечая тихим голосом на вопросы Китаны. Она казалась бесчувственной. Я наблюдала такую реакцию бесчисленное множество раз, когда смерть слишком внезапна для того, кого она касается больше всего. Позже, когда необратимость события доходит до сознания, горе прорывается потоком страданий и слез.
Китана бросил на меня взгляд, когда я проходила мимо двери. Я направлялась в кухню, в сопровождении женщины-полицейского, которой принадлежности для охраны порядка увеличивали объем талии на четверть метра. Тяжелый ремень, портативная рация, дубинка, наручники, ключи, фонарик, пистолет и кобура. Я вспомнила о своих собственных днях в полицейской форме. Трудно чувствовать себя женственной, одетой в штаны, которые делают тебя сзади похожей на верблюда.
Я уселась за кухонным столом, с нейтральным лицом, стараясь выглядеть так, как будто не впитываю каждую деталь, происходящую на месте преступления. Я чувствовала облегчение, не видя больше Ори, которую вынесло в смерть, как морского льва выносит на песок. Она еще не могла остыть, но ее кожа уже покрылась пятнами разложения. При отсутствии жизни кажется, что тело разлагается прямо на глазах. Конечно, это иллюзия, возможно, тот же оптический фокус, когда кажется, что мертвые дышат.
Энн, должно быть, рассказала об инъекции инсулина, потому что специалист по уликам сразу же пришел в кухню и забрал пузырек с инсулином, положил в пакетик и наклеил ярлык. Если только местные лаборанты не были гораздо опытнее, чем обычно бывают в городках такого размера, инсулин, плюс образцы крови, мочи, желчи, содержимого желудка и кишечника, будут отправлены для анализа в криминальную лабораторию штата, в Сакраменто. Причиной смерти почти точно стал анафилактический шок. Вопрос в том, что его вызвало? Точно не инсулин, после всех лет, если только кто-то не произвел манипуляций с пузырьком. Вполне резонное предположение. Смерть могла быть случайной, но я в этом сомневалась. Я оглянулась на заднюю дверь, засов был открыт. Насколько я могла видеть, офис был практически не защищен. Окна оставлялись открытыми, двери незапертыми. Когда я подумала обо всех людях, которые промаршировали через это место, стало ясно, что любой мог прогуляться к холодильнику и заглянуть в него. Все знали о диабете Ори, и ее инсулинозависимость была прекрасной возможностью добавить в пузырек смертельную дозу черт знает чего. То, что укол сделала Энн, добавит к ее горю чувство вины, жестокий постскриптум. Мне было
Легок на помине, он вошел в кухню и уселся за стол напротив меня. Нельзя сказать, что я с удовольствием ждала разговора с ним. Как многие копы, он забирал гораздо больше своей доли психологического пространства. Находиться в его обществе было, как застрять между этажами в переполненном лифте. Не та ситуация, которую вы жаждете испытать.
— Давайте послушаем, что вы расскажете об этом, — сказал Китана. Он казался более человечным, чем раньше, возможно, из уважения к Энн. Я начала свой рассказ со всей откровенностью, на которую была способна. Мне было нечего скрывать, и не было никакого смысла играть в игры с этим человеком. Я начала с угроз по телефону поздней ночью и закончила моментом, когда взяла у Энн телефонную трубку и попросила приехать полицию.
Он внимательно слушал, делая записи. Когда он закончил допрос, я почувствовала, что доверяю его основательности и вниманию к деталям. Он закрыл блокнот и положил в карман.
— Мне понадобится список людей, которые здесь побывали за последние пару дней. Я буду благодарен, если вы мне с этим поможете. Еще мисс Фаулер сказала, что семейный доктор не работает по пятницам. Так что вы могли бы присмотреть за ней. Она выглядит так, что вот-вот упадет. Если честно, вы сами не очень бодро выглядите.
— Ничего не поможет, кроме месяца спячки.
— Позвоните мне, если что-нибудь случится.
Он дал указания старшему полицейскому. К этому времени сбор улик и фотографирование были закончены и команда собиралась. Я нашла Энн сидящей в столовой. Ее взгляд скользнул по мне, когда я вошла, но никакой реакции не последовало.
— Ну, как вы? — спросила я.
Никакого ответа. Я села рядом с ней. Я бы взяла ее за руку, но она не казалась человеком, до которого можно дотронуться без разрешения.
— Я знаю, что Китана должен был об этом спросить, но была ли у вашей мамы аллергия?
— На пенициллин, — сказала она глухо. — Я помню, что однажды у нее была очень плохая реакция на пенициллин.
— Какие еще лекарства она принимала?
Энн покачала головой.
— Только те, что на столике, и инсулин, конечно. Я не понимаю, что случилось.
— Кто знал об аллергии?
Энн начала говорить, потом помотала головой.
— Бэйли знал?
— Он бы никогда такого не сделал. Он не мог…
— Кто еще?
— Папа. Доктор…
— Дюнн?
— Да. Она была в его офисе, когда первый раз была такая реакция.
— Как насчет Джона Клемсона? Вы пользуетесь его аптекой?
Она кивнула.
— Люди из церкви?
— Наверное. Она не делала из этого секрета, вы ее знаете. Всегда говорит о своих болезнях…
Она моргнула и я увидела, как ее лицо покраснело. Рот сжался и слезы появились на глазах.
— Я позвоню кому-нибудь, чтобы пришли посидеть с вами. У меня дела. Кого вы предпочитаете? Миссис Эмму? Миссис Мод?
Энн нагнулась и положила щеку на стол, как будто собралась уснуть. Вместо этого она расплакалась, слезы текли на полированную поверхность, как горячий воск.
— О, боже, Кинси. Я сделала это. Не могу поверить. Я своими руками ввела ей это. Как я теперь буду жить?
Я не знала, что ей сказать.
Я вернулась в гостиную, избегая смотреть на постель, которая была теперь пустой, белье снято и унесено, вместе с остальными вещественными доказательствами. Кто знает, что они могли найти в этом белье? Змею, ядовитого паука, предсмертную записку, засунутую между грязных простыней.